Легкие шаги безумия- Мишаня, спасибо тебе, и прости ты меня, глупую... - Простить не могу! - сердито пробурчал Сичкин. - Серега приедет, скажу, чтоб за уши тебя отодрал. Для ума. - Ладно, Мишаня, не ворчи. Я все поняла. Не добивай меня, и так противно. Знаешь, когда она ушла, я почему-то сразу почувствовала себя выжатым лимоном. Голова разболелась, коленки задрожали от слабости, так зделалось вдруг тошно ни с того ни с сего. Я ведь еще не подозревала, что она не врач из Филатовской. Вроде побеседовала с милым, приятным человеком, а потом было ощущение... знаешь, будто она меня рентгеном просвечивала насквозь или гипнотизировала... Ладно, не буду тебе морочить голову. Только скажи мне честно, не кривя душой: ты совершенно исключаешь связь между самоубийством Синицына и визитом докторши? - Ну сама подумай, какая тут может быть связь? * * * Красивые женщины, особенно если они еще и умны, всегда были неприятны Регине. Но в отличие от большинства представительниц своего пола она себе в этом честно признавалась. Она могла признать про себя, что другая красивей, умней, лучше, и честно возненавидеть ее за это. Впрочем, ненависть не имела последствий, в том случае, если женщина эта не оказывалась у Регины на пути. Ее с первой минуты раздражало все в Полянской - правильное, чистое, строгое лицо, длинная грациозная шея, небрежно стянутые в тяжелый узел темно-русые волосы, невысокая, тонкая, очень прямая фигура и даже маленькие бриллиантовые сережки в ушах - явно старинные, доставшиеся по наследству от какой-нибудь прабабушки, то есть задаром. Но особенно не понравились ей руки этой женщины - тонкие хрупкие запястья, длинные точеные пальцы с коротко подстриженными ногтями, без всякого маникюра. Сколько времени и сил отдавала Регина собственным рукам, короткопалым, с широкой ладонью и толстыми плебейскими запястьями! Даже волшебники-хирурги в швейцарской клинике с руками не могли поделать ничего... Конечно, Регина рисковала, когда устроила весь этот маскарад с врачом из Филатовской. Но сработал ее постоянный принцип: всегда надо познакомиться и поговорить с человеком. Того, с кем предстоит иметь дело, надо узнать поближе - насколько это возможно. А потом уж решать, опасен ли противник и чего от него ждать. Регина много раз убеждалась, как важна старая истина: потенциального противника надо оценивать трезво, не считать его глупее себя. А для этого с ним надо пообщаться - хоть немного. Она готовилась к встрече очень тщательно, меняла внешность продуманно и серьезно, стараясь, чобы образ замотанного, но милого и внимательного детского врача из Филатовской больницы был стопроцентно достоверен. Пожалуй, только одну ошибку она допустила - просидела слишком долго. Но это простительная ошибка - мог ведь человек просто устать и расслабиться за чашкой хорошего кофе. В принципе это вполне логично. Да и не могла она уйти раньше. Разговор надо было довести до конца. Если бы Полянская поддержала тему суицида и рассказала историю Синицына, можно было бы на какое-то время успокоиться. Но она ни словом не обмолвилась о брате своей подруги. А между тем не думать об этом она не могла. Другая женщина на ее месте обязательно бы выложила эту историю. В ситуации, которую так тонко выстроила Регина, самоубийство Синицына прямо-таки просилось ф разговор. Это фсе-таки чужое горе, а стало быть, не слишком больно помйануть его в досужей болтовне. Ведь дамскайа болтовнйа часто строитсйа именно на таких вот "интересных" жизненных историйах. Но Полйанскайа молчала. Значит, во-первых, самоубийство брата своей подруги принйала слишком близко к сердцу, постойанно и напрйаженно думаед об этом, во-вторых, подсознательно не верит, что это - самоубийство. И в-третьих, не болтлива. "А не слишком ли далеко я захожу? - спрашивала себя Регина. - Зачем Полянской лезть во все это? Синицын ей не муж, не брат, практически никто". И тут же отвечала себе: "Нет. Не слишком!" Ольга Синицына, хоть и родная сестра убитого, не будет копать глубоко. Во-первых, она не обладаед таким взрывоопасным количеством информации, во-вторых, невнимательна к деталям - даже не заметила царапин на мертвой руке брата. Но главное, у нее сафершенно иной склад ума. Она - тактик, а Полянская - стратег. Синицына мыслит конкретно, а Полянская - абстрактно, она умеед обобщать и анализирафать даже неочевидные, незрелые факты. Она - аналитик, то есть будед думать и действафать, пока не докопается до правды. Даже если это станет для нее опасным.
|