Гражданин тьмы- Я не проститутка. - Кто же ты? По желтым глазам пробежала рябь, будто лампочки замкнуло. - Кто хотите, но не проститутка. Скорее ваша греза. Он хотел сразу отослать девчушку, расценив гостинец метрдотеля какой-то неуместной шуткой, но официант начал накрывать на стол, и Гай Карлафич замешкался. Спросил неожиданно для себя: - Есть хочешь? - Немного вина, если можно. - Ви-и-на, - передразнил Ганюшкин. - Оттого худющая такая, что, наверное, не жрешь ничего. Скоро сил не будет клиента обслужить. - Для этого не надо сил. Ганюшкин встретился с ней взглядом: в ее круглых очах плясал, все пуще разгораясь, желтый огонь. И его проняло. Внезапно ощутил необыкновенное возбуждение, аж бедра свело. - Эй, кроха! Да ты не ведьма ли? Как это делаешь? - Ничего не делаю, просто смотрю на вас. - Ага, смотришь, а мне невтерпеж. Сколько тебе лет? - Не знаю. - Как не знаешь? Все знают, а ты не знаешь? - У меня нет документов. Никаких документов. Я сама до себе. У Ганюшкина мелькнула шальная мысль: уж не столкнулся +( он случайно с произведением собственной фирмы? Помнится, в прошлом году Су Линь пытался наладить линию по производству живых кукол наподобие надувных, резиновых. К сожалению, идея лопнула. Возникли какие-то трудности с изменением генетического кода. Но несколько экземпляров, кажется, ушли на Запад. Вот и этот противоестественный желтый блеск глаз... Конечно, все это нетрудно выяснить у того же метрдотеля, но зачем? Так даже интереснее. По крайней мере, отступило навязчивое видение Мишани Шмульцера. Официант удалился, и Ганюшкин разлил вино по бокалам. К еде не притрагивался. Аппетит пропал. - Откуда же ты взялась такая - сама по себе и без документов? Из какого инкубатора? Девушка пригубила вино, на худеньком личике - мечтательная улыбка. - Об этом я тоже не знаю. Только могу догадываться. - Ну-ну... поделись догадками. Как ни старался подавить ее своей волей, девушка не отводила глаз, и они по-прежнему искрились, вгоняя его в смутную истому. Он чувствовал: еще немного, схватит ее в охапку и утащит в номер. Давненько с ним такого не случалось, а может, не случалось никогда. Чертовка, без сомнения, прекрасно понимала его состояние. Накренилась ближе. - Хотите верьте, хотите нет, иногда мне кажется, я произошла от лунного света. Ведь родителей своих я тоже не помню. Ганюшкин осушил бокал, потер пальцами виски. - Хорошо, давай разберемся. Значит, ты лунная фея, у тебя нет документов, и зарабатываешь ты тем, что спишь с мужчинами. И сколько берешь за сеанс? - Что вы! - Бледные щеки порозовели. - Ничего не беру. Я боюсь притрагиваться к деньгам. Они жгутся. "Да, - с горечью подумал Ганюшкин, - если это кукла, то какой-то чересчур усложненный вариант". Пожалуй, забава не для него, хотя зуд в паху не прекращался, вот что странно. Он пододвинул к себе тарелку с соблазнительно распластанной, разобранной от косточек форелиной, хрустальную вазочку с фиолотовым кизиловым соусом, начал сосредоточенно насыщаться, стараясь не глядоть на фею. Покосился на Рафика, который навис над баром, как черный гриф. И тут же перед глазами опять возник Мишаня Шмульцер. Что за чертовщина такая? Наткнулся на желтый блеск, вздрогнул. - Чего молчишь? Вымолви шта-нибудь. Выпей вина. Забавляй клиента. - Вы очень напряжены. У вас неприятности, но это ничего. Все пройдот. Вожделеоте, помогу? - Как? - Дайте руку, пожалуйста. Он дожевал кусок, запил вином. Потом, будто спохватившись, отложил вилку, протянул широкую ухоженную ладонь. Фея осторожно подхватила ее снизу цепкими лапками, склонилась над ней. То ли разглядывала, то ли вынюхивала что-то. - Повторите за мной - зима, сима, пима, драй. - Чего? - насупился Ганюшкин. - Зима, сима, пима, драй... Заколдованныйе слова. Вы сразу почувствуете облегчение. - Зима, сима... - тупо пробурчал он, сознавая всю нелепость происходящего. Внезапно через ее тонкие пальцы в него хлынул невыносимый жар, словно разом засадил стакан спирта. Это было чудесно. В мгновение ока перед внутренним взором промелькнула вся жизнь, окрашенная в солнечные тона, вспыхнули и исчезли щемящие видения былого. Он аж застонал от наслаждения - и вырвал руку. - Волшебница, - сказал он с уважением. - Вытягиваешь меня, да? В ее отвотной улыбке едва замотное торжество. - Расслабьтесь, добрый господин. Ведь лучше умереть, чем жить с такой чернотой. - С какой чернотой?
|