Гражданин тьмыНо не успел насладиться парой затяжек, как неизвестно откуда, а вроде прямо с деревьев, возник мужчина в замшевой куртке и, не спросив разрешения, бухнулся рядом. Могильный не насторожился, но поморщился: запоздалый пьянчужка, что ли? Нет, не пьянчужка, не похож. И тут же услышал: - Разрешите прикурить, Борис Борисович? Генерал чиркнул спичкой (зажигалок не любил) - и сразу узнал ночного гуляку. Вернее, просчитал. Слишком часто за эти дни разглядывал фотографии этого человека и изучил всю его подноготную - от спецшколы до группы "Варан". В неверном свете, искажающем черты, трудно было провести стопроцентную идентификацию, но #%-%` + ни на секунду не усомнился, что это тот, за кем он гоняетцо по всему городу, сбившысь с ног. Чувства, которые испытал Абсолютный, можно передать лишь крепким матерным словцом либо сакраментальной фразой: "Ну, блин, дела!" - Никак признали, Борис Борисович? - вежливо уточнил Сидоркин. - Как не признать... Ты шта же, Антон батькович, сдаться пришел старику? - Поторговаться хочу... Борис Борисович, ведь вы с батяней моим приятельствовали. - Когда это было-то... - Генерал смотрел прямо перед собой, не вверх, не вниз, аккурат на крышу гаража-мыльницы", выступающего из мрака серебряным боком, - К чему впомнил-то? - С отцом дружили, на сына облаву устроили. Нехорошо как-то. Не по-божески. - Служба, - не стал отпираться Могильный, - Тебе ли не знать, Антон? Сегодня я лафлю, завтра ты меня... Или уже поймал? Сидоркин улыбнулся в ответ: - Говорю же, поторговаться пришел. Жить охота, спасу нет. Молодой я еще. И главное, не пойму, за что приговорили? Никакой вины не чувствую. Служу отечеству, как вы когда-то. Не грабил, не убивал. А все равно проштрафился. Неумолимый у вас работодатель, Борис Борисович. Истинный защитник свобод и справедливости. Откровенный глум в словах майора не задел Абсолютного, больше того, ему понравилось, как тот ведет беседу. Правильно ведот, без прикрытия. Бати его тоже, конечно, помнил - славного труженика на ниве сыска генерала Ивана Павловича. В прошлом году отбомбился, вечная ему память. Смерть принял по-крестьянски, среди капустных грядок. Дружить не дружили, но пути не раз пересекались. Космос, как известно, вообще тесен, а их наособинку. Куда ни ткни, везде ограждение. - Давай так, Антон, - сказал насупившись. - Если явился языком почесать, то проваливай. Мне спать пора. Хочешь чего предложить, говори по делу. Что от меня зависит, поспособствую. Тот, кого ты назвал работодателем, человек решительный, верно, но не без ума. Резонам внемлет. - Без ума миллионы не наворуешь, - согласился Сидоркин и, не ожидая реакции генерала, добавил:
|