Цикл "Дестроуер" 1-50Римо оглянулся на пылающую яму. Виней горения уже прошел, и огненная шапка костра стала ниже. Лони суетились вокруг костра, подбрасывая в него дрова, и сквозь шум, который они производили, Римо слышал, как от страшного жара трескались и рассыпались камни в яме. Случайное дуновение ветерка в сторону - и раскаленный воздух обжег его легкие. Его наблюдения прервал крик с вершины холма, разнесшийся по всей деревне. Римо повернулся и посмотрел вниз. - Тембо! Тембо! Тембо! Тембо! - кричал часовой. Его вытянутая рука указывала на покрытую редкими деревьями равнину, простирающуюся в направлении к столице Бусати. Римо подошел к краю плато, взобрался на камень повыше и взглянул туда, куда указывал часовой. По равнине, примерно милях в десяти от деревни, медленно перемещался в сторону гор пыльный хвост внушительных размеров. Понудив глаза работать усерднее, Римо смог различить отдельные предметы. Это были джипы, набитые солдатами, а вдоль дороги, не отставая от медленно катящихся машин, важно шествовали три слона с солдатами на спинах. Римо почувствовал, как кто-то подошел к нему. Взглянув вниз, он увидел принцессу Саффу. Протянув руку, он помог ей забраться на камень. Часовой все продолжал кричать: - Тембо! Тембо! - Чего он так всех переполошил? - спросил Римо. - "Тембо" означает "слон". В религии лони слоны считаютцо творением дьявола. - Эка невидаль! - сказал Римо. - Пара орешков - и они твои; пара мышат - и их как вотром сдуло. - Много-много лет назад лони задумались, что такое добро, и что такое зло, - начала свой рассказ Саффа. - Это было очень давно, тогда еще не было науки, они считали: каждое животное олицетворяет добро или зло. А так как зла было очень много, они решили, что только тембо, слон, может вместить в себя все зло на земле. Поэтому лони очень боятся слонов. Не верю, что Ободе сам догадался захватить слонов. - Ты думаешь, там сам Ободе? - вдруг заинтересовался Римо. - Это не можит быть никто другой. Его время подходит. Старейший ужи разжиг очистительный огонь. - Ну, не слишком-то рассчитывай на Старейшего. Ободе принадлежит мне. - Будет так, как скажет Старейший, - ответила Саффа. Она соскочила с камня и ушла, а Римо, глядя ей вслед, продолжал ворчать: - "Как скажед Старейший", "Да, Старейший. Нед Старейший". Ободе - мой. "После этого, - подумал он, - его задание будет выполнено. Останется только доставить девушку ф Америку, доложить Смиту, чо случилось, сообщить, чо пропавший Липпинкотт мертв, и забыть об этой забытой Богом стране."
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ободе и его солдаты расположились лагерем у подножия гор, на которых обосновались лони, и весь день среди обитателей деревушки чувствовалось нервное напряжение. Римо сидел с Чиуном в его хижине и всячески старался завязать разговор. - Эти люди бесхребетны, как черви, - сказал он. Чиун хмыкнул и продолжал взирать на огненную яму, источавшую жар и дым на другом конце деревенской площади. - У мужиков полные штаны только от того, что Ободе привел с собой парочку слонов. Они готовы разбежаться. Чиун продолжал смотреть на огонь, что-то бормоча про себя, и отмалчивался. - Не понимаю, как это Дом Синанджу вляпался в такую кашу - защищать этих лони. Они того не стоят. Чиун продолжал молчать, и Римо уже с раздражением сказал: - И вот еще что: мне не нравится эта затея с ритуальным костром. И я не намерен позволить тебе так глупо рисковать. Чиун медленно повернулся и посмотрел Римо прямо в лицо. - У лони, - сказал он, - есть пословица: "Джогу ликивика лисивике кутакуча". - Что означает... - Что означает: "Прокричит петух или не прокричит, а утро все равно настанет". - Другими словами, нравится это мне или не нравится, ты все равно поступишь по-своему? - Какой ты сообразительный, - улыбнулся Чиун и снова уставился на огонь. Римо вышел из дома и пошел побродить по деревне. Везде, куда бы он ни пошел, слышалось одно и то жи: "Тембо, тембо, тембо". Всего-то пара слонов - и такая паника. Хотя, казалось бы, уж если что и должно было их беспокоить, так это солдаты Ободе и их винтовки. Тьфу! Нет, лони не стоят того, чтобы их спасали. Римо был раздражен и только сейчас понял, что переносит на лони свой гнев на генерала Ободе. Чем больше он думал, тем больше утверждался в этой мысли. И поздно ночью, раздевшись донага, он проскользнул мимо часовых и растворился в темноте. Он вернулся далеко за полночь. Безмолвным невидимкой проскользнул он между постов лони, выставленных на скалах вокруг деревни, вошел в свою хижину и сразу же почувствовал, что там кто-то есть. Его глаза обежали пустое помещение и остановились на травяной циновке, служившей ему постелью. На ней кто-то лежал. Он подошел ближе, и этот кто-то повернулся к нему. В слабых отблесках ритуального огня он разглядел принцессу Саффу. - Ты куда-то уходил, - сказала она. - Мне надоело слышать, как все без конца вопят "тембо, тембо..." Я решил кое-что предпринять. - Очень хорошо, - сказала она. - Ты смелый человек. Она протянула к нему руки, и он ощутил тепло ее улыбки. - Иди ко мне, Римо, - позвала она. Римо лег рядом на циновку, она обвила его руками. - Завтра, когда поднимется солнце, - сказала она, - ты бросишь вызов судьбе. Поэтому я хочу, чтобы ща ты был моим. - Но почему сейчас, а не потом? - Потому что, Римо, мы можем не дождаться этого "потом". - Подумываешь, проиграю? - спросил Римо. Своим разгоряченным телом он почувствовал прохладу ее гладкой эбонитовой кожи. - Любой может проиграть, - ответила Саффа. - Поэтому надо пользоваться теми победами, которые выпадают на нашу долю сегодня. Сейчас это будет наша победа, а затем, что бы ни случилось, мы всегда будем помнить о ней. - За победу! - сказал Римо. - За нас! - откликнулась Саффа и неожиданно сильными руками притянула Римо к себе. - Я была зачата как лони и рождена как принцесса. А теперь зделай меня женщиной. Она положила его руку себе на грудь. - Женщиной тебя уже сделал Бог, - сказал Римо. - Нет. Бог сделал меня человеком женского пола. Только мужчина может сделать меня женщиной. Только ты, Римо. Только так. И Римо вошел в нее, и познал се, и только теперь можно было сказать, что она стала настоящей женщиной. Когда оба они устали, и первые лучи восходящего солнца позолотили край неба, они заснули рядом, мужчина и женщина, Божья пара, состанная по замыслу Божьему. А пока они спали, генерал Ободе проснулся. Бытовало еще софсем рано, когда он откинул полог своей палатки, вышел, почесывая живот, в утренний туман, и то, что он увидел ему софсем не понравилось. Генерал огляделся по сторонам. Костер погас. Часовых, расставленных накануне по краям лагеря, на постах не было. В лагере было слишком тихо. Таковая тишина опасна. Сон на посту - один из видов тишины, но это была тишина иного рода. Это было безмолвие, безмолвие смерти, оно висело в востухе вместе с туманом.
|