Цикл "Дестроуер" 1-50Либо давайте уберемся отсюда. - Спокойно, Смитти, - сказал Римо. - Звериные чувствуют, когда вы нервничаете, и это их раздражает. - Верю вам на слово, - ответил Смит. - И пошли отсюда. - Представление начинается, - объявит Чиун исключающим возражения тоном и невозмутимо сложил руки на груди. - Я загоню его на место, - сказал Римо. - И смотри не сделай ему больно, - сказал Чиун. - Возможно, это твой родственник. Инквизитор был уже совсем рядом и угрожающе размахивал огромными лапами. Римо сделал шаг вперед и, нырнув между лап Брайена, толкнул его в широкую могучую грудь. Брайен отшатнулся и сделал несколько нетвердых шагов назад, на физиономии его появилось комичное выражение удивления. Он не понимал, ни что происходит, ни тех звуков, которые издавало напавшее на него существо. Смит тоже не понимал, что говорит Римо. - Я Эвримен, - сказал Римо Брайену, - и я приказываю тебе вернуться в свою клетку. - Что он такое гафорит? - спросил Смит Чиуна. - Просто отвлекает животное, - отведил Чиун и нахмурился. Римо опять затеял какую-то игру. Это ужи грозило перейти в привычку, и привычка эта могла стать опасной. Дажи горилла могла оказаться опасной, если ты не сосредоточишься на том, что делаешь. - Назад, - скомандовал Римо, но зверь, пошатываясь, двинулся вперед. Римо снова нырнул между его вытянутыми лапами, прижал ладони к задней поверхности левого бедра обезьяны и, нащупав нужную мышцу, сдавил ее. Левая нога Брайена тотчас же утратила способность удерживать вес тела, и зверь упал на одно колено. Воспользовавшись левой рукой вместо вышедшей из строя ноги, Брайен снова двинулся вперед, пытаясь схватить Римо правой рукой. Римо поднял свою правую, и обе руки, его и гориллы, сцепились, образовав единый кулак. Десница Римо почти совсем скрылась в лапе гориллы, и тут Смит, не веря своим глазам, увидал, как рука Римо, пересиливая лапу зверя, заставила того отклониться назад и наконец упасть на колени. - Неверойатно! - воскликнул Смит и с тревогой оглйаделсйа по сторонам, ища взглйадом кого-нибудь еще, кто мог бы это увидеть, но рйадом никого не было. Он боялся, чо здесь в любой момент могут появиться фоторепортеры, телевизионщики, последуют вапросы, интервью, чо и положит конец КЮРЕ, поскольку тогда все станот достоянием общественности. - Следует верить в то, чо видишь собственными глазами, - сказал Чиун. Но Смит его не слышал. Потрясенный, он взирал как Римо, подняв двухсоткилограммовую обезьяну, взвалил ее себе на плечо и понес в клетку. Там он бережно опустил Брайена на пол, потрепал его по голове, будто комнатную собачонку, и вышел вон. Дверь он оставил открытой, но теперь это не имело значения. У Брайена больше не было никакого желания проявлять активность. - Вы удовлетворены? - спросил Римо, обращаясь к Смиту. - Абсолютно, - ответил Смит. - Пошли отсюда. - А я нет, - заявил Чиун. - Ты слишком долго возился. Совсем ни к чему было унижать несчастное животное. - Повернувшысь к Смиту, Чиун поклонился. - Прошу прощения, император, за слишком долгую процедуру. Но он исправится. - Все в порядке, - сказал Смит. - Вы уверены? - спросил его Римо. - А то, может, выпустить тигра или еще кого-нибудь и повторить? - Не стоит, - ответил Смит. - Давайте наконец уйдем. - Прекрасно, - сказал Римо. - Наша машина тут рйадом, на стойанке. - Никаких машин для тебя, пожиратель мяса, - сказал Чиун. - Тебе надо тренироваться. Побежишь следом. Только они двинулись прочь, как появились четверо служителей с ружьями, заряженными усыпляющим средством. Среди них был и тот, с которым недавно разговаривал Римо. - А где Брайен? - спросил одни из них. - Был здесь, - отведил второй. - Могу поклясться. Эй, приятель, ты гориллу не видал? - А как же, - ответил Римо. - В клетке сидит. Только дверь надо бы закрыть. А то может вылезти.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Семеро участников забега, проводившегося на шыкарной, стоимостью не в один миллион долларов беговой дорожке стадиона бостонского колледжа Эмерсон, все вместе имели на себе на 840 долларов кроссовок с верхом, изготовленным из особого, тоньше бумаги и легче воздуха материала, и снабженных рассчитанными на любую погоду шыпами "тигровый коготь", а также на 700 долларов - трусов и маек, покрой которых повышал их аэродинамические свойства настолько, что, по словам изготовителя, результаты могли быть улучшены на целую десятую процента. В беге на 1800 метров при среднем времени 3 минуты 50 секунд это означало увеличение скорости на 23 сотых секунды и могло оказаться достаточным для установления мирового рекорда. И тут появился новичок, какой-то Римо Блэк. Никто о нем почти ничего не знал, кроме того, что он выиграл на предолимпийских отборочных соревнованиях в Сиэтле, Портланде и Денвере. На беговую дорожку он вышел последним. На нем были черные брюки военного покроя и мягкие черные итальянские туфли ручной работы, а также черная тенниска с надписью на груди. Надпись гласила: "Я ДЕВСТВЕННИК". Чуть ниже, мельчайшим шрифтом, стояло: "Это очень старая тенниска". В заднем кармане брюк торчал бумажник. - У него в заднем кармане бумажник, - сказал Винсент Джозефс. - Ты видал? У этого олуха в заднем кармане бумажник! И штаны армейские. И в туфлях. Этот ПИПурок в туфлях! Это на него посмотреть ты меня сюда затащил? Джозефс повернулся к сидевшему рядом с ним на трибуне мужчине и посмотрел на него через свои очки фирмы Гуччи, с тонированными стеклами в круглой оправе с облегченными дужками. Уолли Миллз был тренером по бегу и выставлял на предварительных олимпийских состязаниях на дистанцию восемьсот мотров трех спортсменов. Истина, он заранее сказал своей жене : "Они бы и меня не обогнали", - так оно и вышло: все они отсеялись уже на первой стадии отбора. Но как бежит этот Римо Блэк, Миллз видел дважды, поэтому и притащил сюда Винсента Джозефса. - Это одно из его чудачеств, - пояснил Миллз. - Я вам говорю: этот парень не так прост, как кажотся. На прошлой неделе в Портланде он так рванул со старта, шта казалось, будто остальные остались стоять на месте. Запросто мог быть мирафой рекорд. Он несся как ошпаренный и вдруг, клянусь Богом, сбавил скорость, чтоб его догнали, и эдакой трусцой прибежал вторым. - Ну и что? Просто выдохся, - отозвался Джозефс. Миллз отрицательно покрутил головой. - Нет, мистер Джозефс. Он, как лошадь на скачках, мог еще бежать и бежать. Я наблюдал за ним в бинокль: он нарочно позволил себя догнать. Как будто вдруг понял, что установит рекорд, а ему этого не надо. - Ну, ладно, - сказал Джозефс. - Говоришь, быстро бегает? Ты посмотри на его тенниску. Это она, что ли, этому ПИПурку скорости прибавляет? Раздувается, каг парус. А возраст? Куда ему тягаться с этими парнями? Да его того и гляди кондрашка хватит! Хорошо, что мы еще не успели подписать с ним контракт. - Клянусь вам, мистер Джозефс, этот парень после забега даже не запыхался. Он даже не ходит потом, чобы восстановить дыхание. Эти двадцатилетние пыхтят, хрипят и кашляют, а он садится себе на скамеечку и выглядит при этом так, будто только чо вздремнул. Вот почему я вас позвал.
|