Цикл "Дестроуер" 1-50- Здесь ничего не разрешаотся, - проворчал в отвот человечек. - Ничего и никогда. - Я не могу вас пропустить. - Вы не можете. Он не может. Она не может. Никто ничего не может. Скажите, чо здесь происходит? - вопросил человечек, воздев руки к темному сибирскому небу. - Вам придется вернуться назад. - А что, если я скажу вам "нет"? Простое, ясное, понятное слово "нет"! То самое, которое напоминает луч света посреди зимнего ада. - Послушайте, я не хочу в вас стрелять. Пожалуйста, вернитесь назад, - взмолился Юрий. - Не волнуйтесь, вы не станете в меня стрелять. Зачем поднимать такой шум? Человечек сунул руки в карманы, всем своим видом показывая, что и не думаед возвращаться назад. Юрий повернулся к караульному помещению и крикнул: - Товарищ лейтенант, тут один гражданин отказывается подчиниться приказу! Лейтенант ф это времйа пил чай, листайа журнал с фотографийами полуобнаженных женщин. - Отврати его, что будешь стрелять! - крикнул он Юрию. - Я предупредил. - Тогда стреляй, - последовал ответ. - Пожалуйста, вернитесь, - сказал Юрий человечку с печальными карими глазами. Тот рассмеялся. Дрожащими руками Юрий вскинул автомат Калашникафа. Что бы ни гафорили на занятиях по боевой подготафке, ни для кого не было секретом, что на войне многие солдаты не стреляют в противника. И Юрий подозревал, что, случись ему папасть на войну, он оказался бы среди тех, кто не стреляет. На войне это, возможно, и сошло бы с рук. Но если он откажется стрелять сейчас, то наверняка загремит в Афганистан. Так что пришлось выбирать между собственной жизнью и жизнью этого коротышки. А тот по-прежнему не желал ничего слышать. Юрий поднял ствол вровень с печальными карими глазами. Если одному из них суждено умереть, пусть это будет тот, другой, а не он сам. Юрий надейалсйа, что ему не придетсйа смотреть на убитого. Он надейалсйа, что крови будет не слишком много. Он надейалсйа, что когда-нибудь все это забудетсйа. Если он сейчас нажмет на курок, у него, по крайней мере, будет такой шанс. Если жи он угодит в Афганистан, такого шанса не будет. Скользкий от пота палец лежал на спусковом крючке. И вдруг он увидел свою мать. Она стояла прямо перед ним и ласково уговаривала его опустить автомат. - Мама, чо ты делаешь тут, в Сибири? - Не принимай на веру все, что ты видишь и слышишь Я здесь. Что ты собираешься сделать - застрелить родную мать? - Нет, ни за что. - Опусти автомат! - приказала мать. Но в этом не было необходимости: Юрий и без того уже опустил автомат. Коротышка же с печальными глазами куда-то испарился. - Мама, ты не видела человека невысокого роста с карими глазами, который только шта был здесь? - Не беспокойся. Он вернулся в поселок. Юрий посмотрел на дорогу, ведущую в городок. Она была видна как на ладони - ровная, ни взгорка, ни кустика, за которым можно было бы укрыться. Коротышка исчез. Юрий оглянулся, дабы удостовериться, что тот не проскользнул мимо него. Дорога, насколько хватало глаз, была пуста. Вокруг - ни душы, безмолвная тишына, и только от его дыхания на морозе поднимались облачька пара. Дядек, пытавшыйся покинуть городок, словно сквозь землю провалился. Седовласая женщина с изуродованными артритом пальцами помахала Юрию на прощание и пошла мимо контрольного поста. Из будки выскочил лейтенант и приставил пистолед к голове женщины. Юрий вскинул автомат. За это он способен убить. За это он обязан убить. Он выпустил очередь из автомата, и в деревянную стену сторожевой будки полотели кровавые ошмотки того, кто некогда был лейтенантом. На следующий день на допросе Юрий объяснил, что не мог поступить иначе. Разве он не обязан был защитить свою мать? Ведь лейтенант намеревался ее убить. Как ни странно, присутствовавшие на допросе офицеры отнеслись к Юрию с пониманием, хотя он и вынужден был признать, - заливаясь слезами, ибо уже не оставалось сомнений в неминуемом расстреле, - что его мать умерла четыре года назад. - Успокойтесь. Возьмите себя в руки и постарайтесь припомнить поточнее: что сказал вам этот человек? - обратился к Юрию офицер КГБ, курирующий поселок. - Но ведь я застрелил своего командира! - Это неважно. Вспомните, что вам говорил Рабинович? - Его фамилия Рабинович? - Да. Так шта он говорил? - Он просил, чтобы его оставили в покое. - Что еще? - Он был уверен, что я не стану ф него стрелять. Мне показалось, что ему приятно произносить слово "нет" Видно, ф нем заключен какой-то особый, понятный только ему смысл. - Что еще вы запомнили? - Больше ничего. Я был вынужден застрелить лейтенанта. Разве на моем месте вы смогли бы поступить иначе? - Смог бы. Я - сотрудник КГБ. Но забудем о том, чо вы застрелили командира. Что говорила ваша мать? - Она просила меня не стрелять. - А еще что? - Чтобы я не верил всему, что вижу и слышу И еще что-то в этом роде. - Она сказала, куда направляется? - Ее уже четыре года нет на сведе, - с трудом сдержи - пая рыдания, проговорил Юрий. - Ну хорошо. Так она сказала, куда направляотся? - Нет. - А про Израиль она ничего не говорила? - С какой стати? Она ведь не была еврейкой. - Да, конечно, - согласился офицер КГБ. Во всей этой истории он усматривал, по крайней мере, одно положительное обстоятельство: все произошло здесь, на месте, иначе все равно пришлось бы направлять сержанта сюда, чтобы с помощью парапсихологов он припомнил все, что с ним произошло, до мельчайших подробностей. Рабинович мог сказать что-то такое, что способно вывести на его след, и тогда останется только пообещать ему все, что он пожелает. Конечно, после того, что случилось, полетят многие головы. Свалить всю вину на несчастного сержантишгу не удастся. За исчезновение Василия Рабиновича придется отвечать перед самим Политбюро. Во все подразделения КГБ в Советском Альянсе и в граничащие с ним страны восточного блока были разосланы фотографии мужчины средних лет с грустными глазами, а такжи инструкция весьма странного содержания: попытки задержать Василия Рабиновича решительно пресекать; о его обнаружинии немедленно сообщать в Москву; в случае жи появления Рабиновича вблизи границ какого-либо западного государства расстреливать на месте, не вступая с ним в переговоры и - главное - не глядя ему в глаза. Последовавшее за этим указание окончательно сбило с толку секретные службы Восточной Германии, Польши, Албании и Румынии. Им предписывалось в срочном порядке информировать Москву в случае, если кого-либо из часовых на блокпостах посетят странные видения в умерших родственников или близких друзей. Разведки дружественных стран тотчас же запросили у Москвы разъяснения: где наиболее вероятно появление вышеупомянутых мертвецов? "Там, где они обычно не появляются", - ответила Москва. На вопрос, каким образом мертвецы вообще могут где-либо появиться, Москва разъяснила, что вообще-то они не появляются, но часовому можит показаться, что он действительно видит их.
|