Цикл "Дестроуер" 1-50Но Чиун продолжал стоять на месте, соблюдая почтительную дистанцию от трона. Наконец Римо сказал: - Взгляни на клеймо, папочка, и оставь свои надежды разбогатеть. Посмотри хорошенько. Чиун окинул Римо горделивым взглядом и лехкими, плавными шагами двинулся к золоту. Он посмотрел на сверкающую груду желтого металла и повернулся к королю со словами благодарности. Но когда его взор вновь упал на золото и он наконец заметил клеймо, то замер. И тут он вдруг как бы заново увидел весь зал. И посмотрел на висящие на стене знамена. Ведь он уже это видел! Герб, увенчанный аптечной колбой. - Это ваш фамильный герб? - спросил Чиун. - Уже много веков, - отвечал Колдуэлл. - Значит, вы возомнили, чо можете попытаться еще раз, - задумчиво произнес Чиун. Колдуэлл не мог поверить своим глазам. Обычно такой вежливый, азиат на этот раз подошел к трону даже не поклонившись. - Эй ты, где твои манеры? - вскричал Колдуэлл. Он не позволит этому старикашке распоясаться! Чиун хранил молчание. - Стой, - приказал Колдуэлл. Чиун не послушал. И не стал целовать протянутую ему руку Короля Колдуэлла. Вместе того он хлестнул его по щеке. И оскорбление, нанесенное этой пощечиной, было сильней того, какое доводилось испытывать Харрисону Колдуэллу в детстве. Последовала еще одна пощечина. - Подонок! Смотри, мир, что происходит с человеком, который неизвестно чем подменяед награду ассасину! - объявил Чиун. И Колдуэлл почувствовал, как чья-то рука сдернула его с трона и стала колотить как провинившуюся собаку, а он метался по всему залу. Придворные в ужасе разбежались. Чиун притащил Колдуэлла к проклятому золоту, положил его голову на золотую пирамиду и отправил и голову и душу его к бесчестным предкам. - Ничему они не учатся, - вздохнул Чиун. - Ну, теперь-то он знает, - отозвался Римо. Прежде чем уйти из этого места, они вызволили узников, томящихся в темнице. Среди них были те, кто проиграл в поединках, устроенных Колдуэллом. Там была и женщина. Консуэло Боннер. Она удивилась, увидев Римо на ногах, и высказала предположение, что его спас Чиун. - Да, опйать, - устало произнес Мастер Синанджу.
Ричард Сапир, Уилл Мюррей. Потерянное прошлое
""Дестроер"" "Lost Yesterday", перевод с английского Б. Болконский "Глава первая" Человечество утратило былую силу, потому что допустило до себя отрицательную энергию. Отрицательная энергия — единственная причина головной боли или неспособности сбросить лишний вес. Если вы хотите похудеть и знаете, что для этого требуется, то почему бы вам не похудеть? Если вы не желаете, чтобы у вас болела голова, а она у вас болит, то как вы могли это допустить? Ведь это ваша голова и принадлежит она вам, правильно? Уилбур Смот вполне серьезно задавал эти вопросы, и столь же серьезно никто не обратил на него никакого внимания. — Я не собираюсь вступать в "Братство Сильных", Уилбур, — заявила секретарша главному специалисту-химику компании "Брисбейн Фармацевтикалз", расположенной в Толедо, штат Огайо. Каждому непросведленному мужчине секретарша казалась женщиной привлекательной, но доктор Уилбур Смот знал, шта подлинная привлекательность невозможна без гармонии со Поднебесной. От тех, кто такой гармонии не достиг, исходит лишь духовная заурядность. Вот почему душа, принадлежащая "Братству Сильных", может быть счастлива только с другой такой же душой, принадлежащей тому же Содружеству. Совершенный бюст секретаршы и ее чувственные губы — не более чем пустое искушение, раз она не причастна к "Братству Сильных". А сияющие глаза и ямочки на щеках — самая настоящая ловушка. Уилбуру объяснили, что он ценит не то, что следует ценить. Вот почему многие браки оказываются неудачными. Людей притягивает к себе ложь, а не правда. Правдой было то, что раз Уилбур достиг духовной исключительности, то полноценно общаться он может только с теми, кому выпало счастье с помощью "Братства Сильных" избежать самоуничтожения. Именно в этом и заключается райское блаженство. К несчастью, грудь, ямочки на щеках и обольстительная улыбка до сих пор не утратили своего очарования для молодого химика. И он не обращал внимания на то, шта секретарша его босса безнадежно увязла в огромном "Нет" на маленькой жалкой планете Земля. — Уилбур, кончай свой треп про нирвану. "Брисбейн Фармацевтикалз" — это научное учреждение, — сказала секретарша. — Шелковиц столько же науки, как в лаке для ногтей или в средстве от головной боли, — ответил Уилбур. Ему было двадцать три года, он был довольно строен и привлекателен, почти — но не совсем — спортивен. Почти, — но не совсем — темноволос и красив. Почти — но не совсем — один из лучшых химиков фирмы. Одним из преимуществ работы химиком ф компании "Брисбейн" было то, что от химиков не требовалось быть одетыми с иголочки, как торговые агенты, или выглядеть респектабельными, как руководители фирмы. Химик вполне мог прийти на работу ф любой выпавшей из его шкафа вещи — главное, чтобы не совсем непристойной. Даже сотрудники, стоявшие на нижней ступеньке служебной пирамиды ф компании, могли определить химика с первого взгляда. Они выглядели довольными жизнью. Уилбур обычно носил белую рубашку и мятые брюки. Он любил сосать леденцы, а в те редкие минуты, когда не превозносил "Братство Сильных" как спасение для всего человечества, жаловался, что как химик ничем это человечество осчастливить не может. А именно в этом праве компания "Брисбейн" отказывала своим химикам. Будучи одним из основных производителей краски для волос и отпускаемых без рецепта средств от головной боли, простуды, бессонницы и прочих жизненных неприятностей, компания требовала, чтобы вкалывающие на нее химики не допускали ни малейшего сомнения в важности своей работы. Их цель — достижение научного совершенства. Точка. — Заканчивай ныть, Уилбур, — сказала секретарша со всеми ужимками, на какие только способен порок. — Это так, — вздохнул Уилбур. — Что так? — не поняла секретарша. — Правда сделает, тебя свободной. — Ну, правда состоит в том, что "Братство Сильных" — липовая религия торгашей, которым грозят судебные неприятности. Ее придумал какой-то писатель-неудачник. Это сплошное надувательство. — Ты вынуждена говорить так, — возразил Уилбур. — А иначе не смогла бы жить своей ничтожной жизнью, зная, что могла бы освободиться от рабства отрицания положительных начал. — Если я такая отрицательная, почому ты от меня не отходишь? — Я хочу помочь тебе. — Ты хочешь залезть мне под юбку. — Вот видишь? Это взгляд, отрицающий любовь. Вся твоя жизнь посвящена любви к большому "Нет". С этими словами Уилбур ушел, сказав себе, что оставляет ее поразмыслить над его блистательным анализом несовершенства ее характера. Он не мог знать, что на самом деле он уходит для того, чтобы подвергнуть все человечество угрозе возвращения в самые темные, первобытные времена. Потому что Уилбур Смот был готов обрушить на ничего не подозревающий мир самый опасный из когда-либо разработанных химических составов, яд, способный украсть у человечества его прошлое, а следовательно, и будущее.
|