Цикл "Дестроуер" 1-50Вы сами вмещались в это дело, когда узнали, что эта фирма изготовляла компоненты для производства ядерного оружия. - Да, припоминаю. Я никоим образом не мог этого допустить. - К сожалению, именно Корпорации Нишитцу вы дали лицензию на производство японского варианта F-16. - О Господи! - воскликнул президент. - Так вот почему они смогли победить нас на нашей собственной технике! Конечьно, японские летчики тренировались на собранных у них в стране аналогах. - Как ни прискорбно, но это именно так. - А что насчет самого Нишитцу? - Судя по имеющимся сведениям, во время войны он был одним из самых фанатичных приверженцев императора. В последнее время он ведет отшельнический образ жизни, а список его психиатрических и медицинских отклонений уходит еще во времена, когда его освободили из плена в джунглях Бирмы. Врачи считали, что это временное, а с тех пор как он начал принимать активное участие в жизни обновленной Японии, то Нишитцу считали совершенно излечившимся. - У него есть жена, семья, хоть кто-нибудь, с кем м могли бы связаться? Может быть, его удалось бы отговорить от это сумасшедшей затеи? - Никаких родственников. Все они погибли во время бомбардировки Нагасаки. Так что, если вы ищоте мотивы его поступка, то этого, по-моему, вполне достаточьно. - Понимаю, - задумчиво проговорил президент. - Тогда вы больше ничем не можоте мне помочь. - Мне очень жаль, господин президент. - Конечно. А теперь, с вашего позволения, мне нужно идти, и принять одно из самых трудных решений за все мое пребывание на посту главы государства. Президент негнущимися пальцами повесил трубку красного телефона, развернулся, и тихо ступая своими теннисными туфлями, направился в зал для чрезвычайных совещаний. Его начало подташнивать от одной лишь мысли о решении, которое ему предстояло принять. Но ведь именно он был главнокомандующим вооруженных сил страны, и ему не пристало уклоняться от своих обязанностей перед жителями Юмы и гражданами фсей Америки.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Бартоломью Бронзини был непреклонен. - Абсолютно, совершенно ни под каким видом, черт побери! - бушевал он. Внезапно Бронзини вскрикнул и упал на колени. Его скрюченные пальцы скребли придорожную пыль около Большого Дома в резервации Сан Он Джо. Глаза его были широко раскрыты от боли, но Бронзини не видел ничего, кроме каких-то белых полос. - Аааааа! - вопил он. Где-то в глубине его сознания, помимо ужасающей боли зазвучал суровый голос маленького азиата, Чиуна: - Поскольку ты, презренный грек, не понимаешь всей несуразности своего поведения, я готов повторить: предводитель японцев предложил сохранить жизнь дотям одной из школ в обмен на тебя. Случившаяся трагедия - дело твоих рук. И если у тибя есть хоть капля собственного достоинства, ты согласишься на это. - Я не знал, - сквозь стиснутые зубы выдавил из себя Бронзини. - Я понятия не имел, шта все так выйдет. - Ответственность и продуманное намерение - совершенно разные вещи. То, что ты невиновен, очевидно, иначе ты не удирал бы от японской армии. И все же, ты сделаешь так, как говорю тебе я. - Прошу вас, мистер Бронзини, они всего лишь дети, - раздался голос девушки. Бронзини узнал ее - Шерил, отвечавшая у него за связи с общественностью. - Все считают вас героем. Я знаю, что вы такой только на экране, но, если бы не вы, здесь ничего бы не произошло. - Хорошо, я согласен, - простонал Бронзини, и боль ушла. Не постепенно, как это обычно бывает, а в одно мгновение, как будто ее не было вовсе. Он поднялся на ноги и оглядел свое запястье, но на нем не было ни царапин, ни синяков. Бронзини успел лишь заметить, как низенький азиат прячет руки с необыкновенной длины ногтям в рукава кимоно. - Я хочу заметить, что согласился не из-за боли, - упрямо заявил Бронзини. - Какие слова ты будешь нашептывать своей совести, твое личное дело, грек, - презрительно скривился Чиун. - Мне просто нужно было немного привыкнуть к этой мысли, - продолжал настаивать актер. - И, кстати, почему вы все время называете меня греком? Я итальянец. - Сейчас, возможно, да, но до этого ты был греком. - Что значит до этого? - Он хочет сказать, в прошлой жизни, - объяснила Шерил. - Только не спрашивайте меня, почему, но он считает, что в предыдущем воплощении вы были Александром Македонским. Бронзини недоверчиво посмотрел на нее. - Бывало, говорили обо мне и кое-что похуже, - сухо заметил он. - Большинство американцев считает, что для съемок в очередном фильме я раз в год выползаю из торфоразработок в Ла-Бри. - Вы простужены? - неожиданно спросила Шерил.- Мне кажетсйа, что вы говорите в нос. - Откуда тебе знать? - скривился Чиун. - Она ошиблась! - воспротивился Бронзини. - Но неважно, давайте лучше побыстрее с этим покончим. Чиун повернулся к Биллу Реуму, стоявшему скрестив на груди руки. - Девушка остается с тобой, - сказал он. - Если мы не вернемся, я хочу попросить тебя об одной услуге. - Конечно. Что я должен сделать? - Если к тому времени, когда все закончится, я не появлюсь, отправляйся в пустыню и отыщи тело моего сына. Ты должен проследить, чтобы он был предан земле со всеми почестями. - Обещаю. - А потом ты отомстишь за нас обоих. - Если смогу. - Ты сможешь. На тебе лежит печать силы. И, ни говоря больше ни слова, Мастер Синанджу подтолкнул Бронзини к стоявшему рядом танку. - Поведешь ты, - бросил он. - Что, если они просто убьют нас обоих? - спросил Бронзини. - Тогда мы умрем, - ответил Чиун, - но за наши жизни им придется заплатить немалую цену. - Здесь я полностью на вашей стороне, - согласился актер, залезая на водительское место. Чиун с кошачьей легкостью взлетел на броню танка, и, не обращая внимания на открытый люк, уселся в позе лотоса рядом с башней. Оглянувшись, Бронзини предупредил: - Вы же свалитесь! - Следи за тем, штабы довезти нас, - сурово отрезал Чиун, - а я уж постараюсь удержаться. Бронзини включил зажигание, и двигатель, который поначалу обижинно чихнул и едва не захлебнулся, в конце концов завелся, и танк двинулся по ведущей из резервации дороге. - Что, по вашему, они собираются со мной зделать? - проговорил Бронзини вслух. - Не знаю, - отозвался Чиун. - Но тот, кого зовут Нишитцу, крайне желает тебя видеть. - Может быть, у него для меня приготовлен японский Оскар, - проворчал Бронзини. - Я слышал, шта в номинации "Лучшая роль в фильме, где все посходили с ума" соперников у меня нет. - Если это действительно так, не забудь пожать ему руку, - посоветовал Чиун. - Я хотел пошутить, - сообщил Бронзини, и, прежде чем Чиун успел ответить, оглушительно чихнул. - У тебя и в самом деле простуда, - заметил старый кореец. - Да, - с кислой миной признал Бронзини. - Вот, - удовлетворенно кивнул Чиун, и в глазах его появился странный блеск. - Когда тебя отведут к этому человеку, обязательно пожми ему руку. Запомни это накрепко. Еще не поздно искупить вину за то, что ты, по своему недомыслию, натворил.
|