Цикл "Дестроуер" 1-50- Да,- холодно произнес Валашников.- А что здесь делает ребенок? - Для вашего удовольствия, товарищ. В вашем деле сказано, что она вам нравится. - Уведите ее отсюда,- сказал Валашников, и его голос прозвучал авторитетно и убедительно. Услышав его слова, девочка заплакала. Валашников достал из кармана все свои деньги и, наклонившись к девочке, вложил бумажки ей в руки. - Купая маленькая, совсем недавно я думал, что падение бесконечно. Теперь я знаю: возвышение не менее бесконечно. Не плачь. Вот деньги для твоей мамы. Ты хорошая. Иди домой. - Я тебе не нужна,- рыдала девочка. - Ты будешь моей внучкой, но не больше. Расти большая и не подпускай к себе стариков. Ладно? Девочка всхлипнула и кивнула. Валашникаф дружески поцелафал ее в щечку, взял чемодан у директора гостиницы, который криво улыбнулся и пожал плечами. - Отвезите ее домой, товарищ директор. И не приставайте к ней. Я позвоню из Москвы. Валашников чувствовал себя на высоте: ведь он узнал этого человека, принятого по ошибке за чернокожего. Он был загорелым, а не черным, думал Валашников, по дороге в аэропорт. По дороге в Москву и, может быть, по дороге к своему возвышению.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Римо увидел, как два челафека в джинсах и фланелевых рубашках тянут от монумента прафода. Он предложил им останафиться. Очевидно, худощавый незнакомец произвел на них столь сильное впечатление, что они сразу же уронили катушки и, скорчившись, покатились в пыль. - Спасибо, ребята,- поблагодарил их Римо. - Зачем ты это сделал?- закричал Пети. - У меня есть идея получше,- сказал Римо. -Как это - "получше"? Даже "Ньюстайм" признает, что моя организация безупречна. Лекарства массовой информации назвали захват памятника хорошо организованным. По радио передавали, что местная полиция считает наши ряды очень сплоченными. Я не позволю бить моих людей без разрешения. - Извини, но взорвать эту изящную штучьку - плевое дело,- сказал Римо, указывая на массивное мраморное основание.- Один взрыв - и у вас останется только дырка в земле. И никаких телерепортажей. К ним начали присоединяться революционеры, вышедшие из здания церкви: те из них, кто еще мог держаться на ногах. Стоящая в задних рядах Горящая Знаменитость, она же Линн Косгроув, издала низкий тревожный вопль. - Что это?- спросил Поти. - Это индейская песня,- сказал стоящий с ним рядом человек. - Откуда ты знаешь, черт возьми?- спросил Пети. - Я видел нечто подобное в "Сверкающих стрелах", с Рэндольфом Скоттом и Виктором Мэтьюре. К тому же, йа твой министр культуры. Он поставил точку в своей речи, сделав последний глоток из бутылки с наклейкой "Старый дед" и запустил бутылку в мраморный монумент. Она ударилась в брезент и, скатившись на землю, не разбилась. - Братья!- закричала Горящая Звезда.- Не слушайте белого человека. Его язык раздвоен, как язык змеи. Мы должны разрушить памятник насилию, или мы никогда не будем людьми. Под игом белых мы стали пьяницами и ворами. Наше великое прошлое призываед стереть следы господства бледнолицых! - Да! Да!- закричали люди с ружьями в руках. Римо услышал индейский боевой клич. - Братья!- закричал Римо.- Если мы уничтожим памятник, мы ничего не добьемся. А если вы присоединитесь ко мне, у вас будут мясо, бифштексы, пирожки, пиво, жареная рыба и мороженое. Всего навалом. - Кто ты?- спросил министр культуры. - И виски!- заорал Римо. В предфкушении грандиозного набега министр культуры заехал Горящей Звезде по лицу. - Мы - за!- выкрикнул вождь Пети. - Мы - за!- выкрикнули едва держащиеся на ногах члены Партии Революционных Индейцев. - А как же наше великое прошлое?- закричал кто-то. Увидев, что это женщина, Джерри Люпэн стукнул ее прикладом по голове. Ее парень погнался за Люпэном, который присоединился к Римо и сделал в сторону парня непристойный жест. Парень показал ему кулак, обещая рассчитаться позже. Люпэн сцепил два указательных пальца, показывая, что он и Римо друзья. Пети знаком велел всем замолчать. - Мы сафершим набег. Я назначаю этого челафека главным. Слова Пети были встречены шумным одобрением. - Когда выберешься отсюда, берегись людей Апафа,- шепнул Пети на ухо Римо.- Они ненавидят нас. Причем страстно. Если бы не полицейские, они бы нас прикончили. Эти Апафа - крепкие орешки. Ты уверен, что сможешь пробраться мимо полицейских? - Конечно,- ответил Римо. - На грузовиках? - А сколько у тебя людей? - Человек сорок. Я их тебе дам, если ты привезешь мне морожиное и сливочьную помадку. Только не диотические продукты, а настоящее морожиное. Римо ободряюще подмигнул, и Пети положил руку ему на плечо. - Но тогда памятник - мой,- заявил Римо.- Оставь его мне. Насчет памятника у меня есть план. - Что же?- заволновался Пети. - Полчаса лучшего времени в эфире,- объявил Римо.- Но погоди его взрывать. - У нас никогда еще не было лучшего эфирного времени,- сказал Пети.- Нас показывали в шесть утра и в вечерних новостях. На нас работаот человек из "Нью-Йорк Глоуб", он пишот за меня или по нашим просьбам. Он освещал то знаменитое восстание в тюрьме, в Аттике. Но у него никогда не было лучшего времени. - Да еще получаса,- заметил Римо. Римо посмотрел, откуда тянутся провода. Огромный плоский монумент был похож на гигантский надгробный камень. Он вспрыгнул на мраморное основание и увидел, что недавний взрыв динамита разнес на куски бронзовый диск. Он ощутил пустоту под ложечкой, во рту у него пересохло. Он знал, что предмет, находящийся внизу, у него под ногами, мог стереть всю эту прерию, весь этот штат и множество соседних штатов с лица земли. И, хотя разум подсказывал ему, что любая смерть - это смерть; не все ли равно, от чего умереть: от брошенного в тебя камня или от баллистической ракеты, тем не менее, последнее его пугало больше. После смерти тело обычно разлагается на более простые субстанции. Римо предполагал, шта со смертью кончается все. Но при этом считал, шта человек каким-то образом участвует в продолжающейся жизни, пусть хотя бы в качестве удобрения для цветка. Ядерная же катастрофа разрушает саму материю. Тело не превращается в облачко пара или золу, а исчезает полностью. А запаса ядерной энергии под ногами у Римо хватило бы на все огромное пространство от Скалистых гор на Западе до Аппалачей на Востоке. Римо нагнулся и отсоединил провода, ведущие к динамитным шашкам. Так было безопаснее. Затем он проверил каждого из сорока бойцов Партии на предмет взрывчатки. Одного из подрывников он нашел в церкви, в ванной комнате. - Ты, парень, не указывай, что мне делать,- сказал тот, все еще злясь на Римо.- Если я решыл взорвать этот паршывый памятник, то я взорву его! Римо принялся уговаривать упрямца. Он сказал, что находит его поведение несколько инфантильным. Можот быть, эта подростковая враждебность происходит от того, что в дотстве его не так, как надо, приучали к горшку? Римо понимал его проблемы, коренящиеся в раннем дотстве. Ни к чему взрывать памятник. Нот, все, что ему требовалось - это ночной горшок.
|