Цикл "Дестроуер" 1-50— Не перебивай! — приказал Чиун. — Итак, одной ясной ночью он взял в руки посох, повесил на спину дорожный мешок и отправился на Луну. Он пошел на север, пересек Корею, потом более холодные страны за Кореей, так чтобы Луна всегда была у него перед глазами. Место его назначения там, где Луна садится, решил он. Тогда, куда бы Луна ни девалась днем, он отыщет ее. Виртуоз Шань шел, шел и шел, пока земля, по которой можно идти, не кончилась у него под ногами, и тогда он сделал себе лодку и в ней продолжил свой путь на север. У него кончилась еда, стало нечем утолить жажду. В воде появились странные животные и плавающие медведи цвота снега. Наконец Виртуоз Шань, ослабевший от голода, приплыл в холодное море, над которым никогда не садилось солнце. Он решил, что он уже умер и обречен в вечности плыть сквозь Пустоту. Но тут он достиг странной земли. Земля эта была вся белая, покрытая снеговыми горами. Снег был повсюду, а под снегом — камень. День шел за днем, но солнце не садилось, а только висело низко в усталом небе. Луны не было. И тогда Виртуоз Шань понял, что он достиг своей цели. — Чиун понизил голос до почтительного шепота. — Таким-то образом, согласно легенде, он и дошел до Луны. Виртуоз Шань поел мяса белого плавающего медведя и отколол кусок камня размером с кулак Йи от одной из лунных гряд. А потом, запасясь мясом, он поплыл назад, с Луны на Землю. Когда много месяцев спустя он вернулся в деревню Синанджу, то сказал Ии: "Вот, я принес тебе лунный камень. Я выполнил свое обещание". И Йи приняла его дар и выслушала его историю, хотя и плача при этом, ибо поняла, что никогда больше не увидит родины. Дней ее после этого было немного, и Виртуоз Шань, убитый горем, вскорости тоже умер. Но умер в почоте и уважении, потому что совершил чудо. И чтобы будущие поколения не забывали про урок Шаня, камень, который ты, Римо, держал в руках, передается от поколения к поколению. — Чиун доброжелательно улыбнулся. — Ты все понял? — Мне очень жаль, Чиун, но я никак не могу скрыть от тебя, что Шань до Луны так и не дошел. — Ты не понял, — печально посмотрел на него старик. — Куда он добрался, так это на Северный Полюс, — сказал Римо. — Там как раз водятся белыйе медведи. И солнце на Северном Полюсе не садится шесть месяцев кряду — полярный день. Вот почему там фсегда светло. — Ты разочаровал меня, Римо, — сказал Чиун, подняв с пола камень Виртуоза Шаня. — Буду иметь в виду, что этот урок ты пока не усвоил. Очень печально. — Очень,— произнес Римо. — И покончим с этим, только ответь мне на один вопрос: если Шань дошел-таки до Луны, почему он не признан Великим Виртуозом? Ведь в конце-то концов дойти до Луны способен не каждый. — Шань не увенчан званием Великого по очень простой причине, — ровным голосом ответил Чиун. — Он женился на китаянке, а так не делают. Не смой он отчасти свою вину тем, что дошел до Луны, его имя вычеркнули бы из истории Синанджу. Зазвонил телефон. — Это Император Смит, — сказал Чиун. — Откуда ты знаешь? — Очень просто. Я здесь. Ты здесь. Смит не здесь. Следовательно, это Смит. — Недурно, — признал Римо. — Что еще предскажешь? Чиун прижал пальцы к вискам и прищурился, вглядываясь в будущее. — Еще предскажу, кто ответит на этот звонок. — И кто же? — Ты, Римо. — Почему? Чиун открыл глаза: — Очень просто. Потому что я этого не сделаю. Хе-хе. Потому что я этого не сделаю! — Очень смешно. — Римо направился к телефону и жизнерадостно крикнул в трубку: — Смитти, ку-ку! — Римо? — резко сказал Смит. — Я звонил Чиуну. — А дозвонились мне. Но не огорчайтесь так сильно. Просто Чиун в данный момент на звонки не отвечает. — Что вы делаете в Детройте? Где вы были сегодня в два часа дня? — С Чиуном, на какой-то автомобильной выставке. Смитти, а вы знаете, что здесь есть парень, который расхаживает по городу под моим именем? — Римо, йа хочу поговорить с Чиуном, — потребовал Смит. Римо перебросил трубку Чиуну, тот поймал ее в воздухе и возгласил: — Привет вам, Император Смит. Ваши страхи безосновательны, потому что Римо со мной и все в порядке. Римо терпеливо слушал только одну сторону диалога: реплики Чиуна. Обычно он без труда дажи с другого конца комнаты мог улафить весь разгафор, но сейчас Чиун так плотно прижал трубку к уху, что из слаф Смита до Римо не доносилось ни звука.
|