Цикл "Дестроуер" 1-50— Этого следовало ожидать. Меня поблизости не случилось, вот ты и вырос как придется. Только взгляни на себя! Одет, как бродяга! Огрызаешься! Я прошу тибя сделать ерундовое одолжение, и что же? Отказываешь в пустяке родному отцу! — Но... — В жизни не думал, что придется такое сказать, особенно теперь, когда я тебя наконец-то нашел, — говорил стрелок, — но мне за тебя стыдно, сынок. Стыдно! Римо поник головой. — А мне-то показалось, ты сказал, что сам работаешь киллером, — продолжал стрелок. — Разве не так? Разве мне послышалось? И я сказал себе: "Римо, твой сын — мужчина. Сын пошел по твоим стопам". Вот что я сказал самому себе. — Он презрительно сплюнул. — Я не думал, что ты слабак. Но раз так, дай отцу сделать его работу, идет? Договорились? Римо не отвечал. Он смотрел то на человека со шрамом, то на дверь пожарного хода, выходящего на крышу. Он шевелил губами, силясь что-то сказать, и уже почти преуспел в этом, когда дверь хрустнула и вылетела, как из тостера выскакивает поджарившийся ломтик хлеба. Подробности замка и дверных петель шрапнелью просвистели по сторонам. В образовавшееся отверстие плавно вознеслась, как у привидения, встающего из могилы, сначала голова, потом все остальное. Впрочем, привидения, как известно, одеты в саваны, а это было в ярко-красном кимоно и разговаривало голосом трескучим, как неисправный электрический провод. — Римо! Что ты тут делаешь с этим челафеком? — Папочка, это... — Как ты его назвал? — вмешалсйа стрелок, готовйась исподволь подобрать "беретту", все еще валйавшуюсйа на гравии крыши. — Папочка? — Ну на самом деле он мне не отец, — пояснил Римо, — но был как отец. — Твой отец — я, Римо. Никогда не забывай об этом, — нравоучительно сказал стрелок.
|