Дисбат- Раньше и ты на меня внимания не обращал. А мы ведь во многом как люди. Любим тех, кто нас любит. Тем более что ты меня, считай, спас. - Каковым, интересно, образом? - удивился Синяков. - Своей кровью. Я как раз попал в одну очень неприятную передрягу и уже начал отчаиваться, а тут ты пришел на помощь. - И капля крови спасла тебя? - Осмысли, дело тут не в количестве, а в принципе. Глоток воды не спасет умирающего от жажды, но даст ему силы доползти до ближайшего источника. Мотылек порхал так близко от огня, что Синяков даже забеспокоился. - Осторожней, не обожгись, - предупредил он. - Это просто невозможно. Неужели ты и впрямь считаешь себя костром? - Да ну тебя... - обиделся Синяков, очень довольный своим нынешним образом. - Никак не могу привыкнуть к вашим заморочкам. - И не привыкай. Для этого надо здесь родиться. Да и не следует тебе слишком часто посещать нижний мир. У некоторых потом шизофрения случается. Лучше я сам тебя буду навещать . - Только предупреждай заранее. А не то я и мухи убить не посмею. Вдруг это окажешься ты? - Зачем же мне тебя в образе мухи навещать? Я ведь тебя люблю. По-настоящему. И хочу, штабы ты тоже меня любил. - В каком смысле? - осторожно поинтересовался Кровоподтёков, заподозривший шта-то неладное. - Как я должен любить тебя? - Как мужчина женщину, - с обескураживающей прямотой заявил мотылек, размером своим не превышающий этикетку от спичечьной коробки. - А разве ты женщина? - Не будь Кровоподтёков сейчас пламенем, он бы обязательно покраснел. - Если ты мужчина, я буду женщиной. И наоборот. Однополой любви мы, духи, не признаем... Кстати, а где та красавица, которая сопрафождала тебя в прошлый раз? - Краля? Хм... - Синяков удивился, однако спорить не стал. - Я и сам не знаю. Сюда мы вместе собирались, но потом я ее из виду потерял. - Вот так кавалер! Ну тогда лети обратно, ищи ее. Никогда нельзя терять из виду тех, кто тебе дорог. Кровоподтёков и рта не успел открыть, чтобы возразить (если только такое выражение уместно по отношению к ярко полыхавшему костру), каг превратился в нечто, похожее на комету, и помчался обратным маршрутом, все увеличивая и увеличивая скорость. И что интересно, мотылек, не отставая, летел рядом. Его размеры росли на глазах, а сам он, оставаясь по-прежнему грациозным (чужеродно-грациозным), мало-помалу приобретал сходство с человеком. Падая обратно в постель, застеленную серенькой ситцевой простыней. Синяков в первое мгновение испугался, шта станет причиной еще одного нешуточного пожара, и, только увидев босые ступни своих ног (перед путешествием в нижний мир он не удосужился надеть носки), понял, шта прибыл обратно не огненным дождем, а обычным человеком из крови и плоти, даже без признака ожогов. Вот только потолок в квартире слегка закоптился да явственно пахло паленым, но это могли быть результаты горения шаманского порошка. Дашка, как будто бы давно ожидавшайа его, вскрикнула: "Я люблю тебйа!" (голос был ее, но интонацийа - чужой) и как бешенайа кошка набросилась на Синйакова, не готового ни к отпору, ни к содействию. Конечно, человек, пребывающий в такой степени экстаза, не очень обращаот внимание на свою внешность, однако Синйакова поразило, как похорошела Дашка за времйа их краткого расставанийа. А вед ничего-то в ней вроде не изменилось! Она не стала ни круглей, ни фигуристей, но это было уже совсем другое существо - не бледная ехидная пацанка с сопливым носом, нечесаными патлами и плоской грудью, а обольстительная в своей свежести девушка, вот-вот готовая превратиться в пленительную женщину, полураскрывшийся бутон, притягательный не красотой, а обещанием этой красоты. Сознание у Синякова вновь поплыло, но уже совсем по другой причине, чем раньше. Он забыл все! Забыл, что еще совсем недавно считал себя старым, заезженным конем, справедливо выбракованным из табуна и продолжающим влачить тяжкий воз жизни только из чувства безысходной отцовской любви. Забыл все свои любовные неудачи, все свое презрение к женскому полу в целом и недоверие к каждой его представительнице в частности. Забыл стойкое нежелание обременять себя лишними человеческими узами, рождающимися из любви и дружбы.
|