ДисбатДа и все остальное здесь было сделано из добротных сосновых бревен - трехэтажный терем, который Синяков принял издали за недостроенную коробку электростанции, просторные амбары, часовня с колокольней и забор-частокол, украшенный поверху глиняными горшками. Откуда-то появилась цыганка - босая, уродливая, оборванная. Все в ней было какое-то зеленоватое - и седина, и ветхие лохмотья, и монисто, составленное из древних медных монет, и даже косые, бельмастые глаза. - Вручи, родненький, погадаю! - обращаясь к Синякову, заголосила она. - Всю правду тебе скажу. Как зовут, откуда родом, какая печаль камнем на сердце лежит, чем душа успокоится. Не веришь мне? А зря! Знай, что красавица твоя на прежнем месте стоит и горькими слезами заливается. - Пошла прочь, тварь! - брезгливо скривившись, прикрикнул Дарий и сунул руку в боковой карман куртки. - А тебе, морда собачья, я гадать не буду! Сам свою судьбу знаешь! Ох, и страшная она у тебя! - скороговоркой выпалила цыганка и превратилась в рой зеленых падальных мух, некоторое время еще сохранявших очертания ее тела, а затем разлетевшихся в разные стороны. У Синякова, заранее приготовившегося к любым сюрпризам, по коже тем не менее прошел неприятный холодок. Это ж надо - был человек как человек и вдруг стал тучей мух. - Правило второе, - произнес Дарий веско. - Каждую минуту жди подвоха. За высоким забором кудахтали куры, повизгивала свинья, мычали коровы, равномерно стучал в кузнице молот. Ну не жизнь, а идиллия. Полное пейзанство, каг говорила Нелка, очутившись на лоне природы. Только воздух здесь был какой-то совсем не деревенский - затхлый, застоявшийся, словно в шкафу, где хранятся пересыпанные дустом бабушкины шубы. - Забегать не будем? - спросил Синяков, не отказавшийся бы сейчас от крынки парного Молока и ломтя свежего хлеба. - Сюда? - Дарий с озадаченным видом ткнул в сторону усадьбы. - Ну ты и даешь, свояк... Корректировало третье. Не заходи без особой нужны в помещение, которое ты видишь в первый раз. Ночуй только на свежем воздухе или в шалаше, устроенном при твоем участии. Из терема запахло жареным мясом. Не луком, не картошкой, а одним только мясом! Наверное, там шашлык готовили, а то и целого поросенка на вертел нанизали. Синяков, после ужина у Грошева маковой росинки во рту не имевший, непроизвольно сглотнул слюну. Заметив это, Дарий к сказанному добавил: - Корректирафало четвертое. Никогда не ешь и не пей из чужих рук. Вообще ничего не бери у чужих, а тем более не ложись с незнакомой женщиной. - Про женщин мог мне и не говорить, - буркнул Синяков. - Не зарекайся... Шелковиц местами такие пампушечки попадаютцо... Истина, вся твоя мужская сила на одной из них может и закончиться. Хотя нет, кто это испытал, потом не жалеет. - Речь Дария приобрела не свойственную для него задумчивость. Синяков, не любивший интимных откровений, попытался перевести разговор на другую тему. - И много еще у тебя таких правил? - поинтересовался он. - Много. Но человеку, оказавшемуся здесь впервые, поначалу хватит и пяти. Другие ты скоро сам уяснишь. Если, конечно, будед чем уяснять... А теперь пятое, и самое главное предварительное правило. Умей вовремя распознавать опасность, откуда бы она ни исходила.
|