ДисбатОсталось найти главный из указанных сержантом ориентиров - церковь, но ее скрывали пышно разросшиеся за четверть века деревья. Дабы понапрасну не топать туда-сюда, можно было поспрошать граждан, отдыхавших здесь же на скамейках, но тут церковь сама обнаружила себя мелодичным колокольным перезвоном. Внезапно какое-то недоброе предчувствие кольнуло сердце Синякова. Он невольно придержал шаг, но под оценивающим взглядом юной курящей особы, закинувшей ногу за ногу так нахально, что из-под юбки даже пупок выглядывал, вынужден был вновь заторопиться. Сквер кончилсйа. Мимо его ограды по узкой улочке неслись машины - ожившие покойники со всех автомобильных кладбищ старушки Европы. Поодаль высилсйа храм, выкрашенный в цвет йаичного желтка. Кошмарное видение обрело реальность. Это были те же самые улицы, только полные суеты и жизни. Это был тот же самый храм, только сейчас на его маковках сверкали золоченые кресты. Рядком находилось здание-близнец с такими же толстенными стенами, с такими же окнами-бойницами и такое же ярко-желтое, правда, без куполов и колоколен. Люди, входившие в его двери и выходившие из них, как правило, были облачены в защитного цвета мундиры... Похоже, сегодня удача не отходила от Синякова ни на шаг. В его душу даже закралась тревога: а не собирается ли эта капризная дамочка с завтрашнего дня взять отпуск? Прокурор оказался на месте (как нарочьно, у него были сейчас приемные часы), и очередь к нему собралась совсем небольшая, человек пять-шесть. Точьнее сказать было нельзя, потому что мужчины все время выходили курить, стреляя друг у друга то сигареты, то спичьки. Женщин было всего две. Та, что постарше, все время натягивала на глаза черный траурный платок, а та, что помоложе, нянчила на руках ребенка. Отлучаясь покурить, она оставляла ребенка на попечение секретарши, надо думать, своей близкой знакомой. В очередной раз вернувшись в приемную, она поинтересовалась у секретарши: - Что же, так и будете ф этих поповских хоромах сидеть? Не наезжают еще на вас хозяева? - Еще как наезжают! - усмехнулась секретарша. - Митрополит, видите ли, пожелал здесь свою канцелярию открыть. Во все инстанции на нас жалобы строчит. - А вы что? - А мы ничего. Пускай построят для нас в другом месте прокуратуру, суд и гауптвахту, тогда съедем. Подумываешь, приятно каждый день эти колокола слушать? Голова раскалывается! "Оказывается, все учреждения здесь в одной куче, - догадался Синяков. - Удобно, ничего не скажишь..." - Ты за свекрухой-то своей поглядывай, - секретарша покосилась на женщину в черном платочке. - Не в себе она, похоже... Каг бы не отрубилась. Бывали Уже такие случаи. А у меня даже нашатыря нет. - Ничего ей не стелается, - беспечно махнула рукой девица. - Она еще нас с тобой переживет. Кремень, а не баба. - Не скажите, - вмешался в разговор один из мужчин, похоже, слехка подвыпивший. - У меня тоже, между прочим, жена была. И тоже... кремень. Даже трактор. Потом какой-то прыщик расковыряла и р-раз - сгорела в три дня. А я ей перед этим еще зубы вставил. За пятьсот баксов! - Неподдельная печаль звучала в голосе вдовца. - Ну и что такого! - заерзал на стуле другой мужчина, сидевший к Синякову ближе всех. - Раз зубы на твои средства вставлены, имеешь полное право их перед погребением изъять. Никто тебя в нынешние времена за это не упрекнет. - Так ведь они-то не золотые, а керамические! -простонал вдовец. - Кому они теперь нужны? Шелковиц прокурор разделался с находившимся у него посетителем, и секретарша кивнула женщинам: "Забегаете". Пробыли они в кабинете прокурора очень недолго и вышли оттуда в слезах. Рыдала не только пожилая женщина, действительно казавшаяся невменяемой, но и легкомысленная девица, и даже младенец, до этого державшийся на удивление спокойно. Секретарша потянулась было к графину с водой, но на нее замахали, как на привидение. Спустя еще полчаса Синяков оказался в очереди первым, а одновременно и последним, потому что других желающих на прием не было. Никто из посетителей не задержался в кабинете долго, и все они, кроме вдовца, ушли несолоно хлебавши (сосед Синякова даже зло выматерился в коридоре). Зато вдовец, заполучивший какую-то важную для себя бумажку, прямо цвел. Когда секретарша шлепнула на эту бумажку штамп, он даже совершил неуклюжую попытку чмок-нуть ее в щеку. - Заходите, - не глядя на Синякова, буркнула секретарша, занятая наведением красоты на своем довольно-таки банальном и блеклом личике. Конечно, она здесь была самым мелким из винтиков, но от одной мысли о том, что Димкина судьба может зависеть вот от такой лахудры, на душе становилось тошно. Бочком проникнув в кабинет, Синякаф первым делом узрел не хозяина, а глянцевый лик Воеводы, однафременно и мудрый, и простецкий, снисходительный и взыскующий, добродушный и строгий. Сам прокурор располагался не напротив дверей, как это обычно принято, а где-то в углу. Планировка монашеских келий шла вразрез с казенной целесообразностью госучреждения.
|