Закон фронтира- Догнать? - спросил Цыган. Гош высунулся из люка, посмотрел Центральному в спину и покачал головой. - Олег разберется, - сказал он. - Это же его приятель. - Сволочи, - вздохнул Олег. - Угу, - согласился Гош. - На, держи. Он бросил Олегу несколько коробок из грубого картона, пластиковую бутылку с водой и армейский штык-нож. - В коробках сухпай. Ножом можешь кого-нибудь зарезать, если силенки остались. Вот еще анальгин. Ужасно вредная штука, по воздействию на кровь аналогична угарному газу. В развитых странах применяется только клинически. Но тебе боль снимет. Все, пока. Если, не дай бог, встретимся, с тебя бутылка. - За что?! - Олег презрительно скривился. - За то, что не убили, друг мой! Олег на это только фыркнул. - От гусеницы! - скомандовал ему Гош. - Регуляторы, по машинам! Успеем до темноты отмахать еще километров тридцать. Олег, прижимая к груди коробки и штык, уполз на обочину и там прилег. - А каг же Главный? - спросила Женя в легком недоумении. Гош оглянулся. Безрассудный старик ушел недалеко. Теперь он выписывал по полю замысловатые кренделя, оживленно тряся головой и странно притопывая ногами. - Да ну его к лешему! - Цыган обнял Женю за плечи и увлек к "Лендроверу". - Проверим Олега на человеколюбие. - Не дождетесь, - сообщил Олег, переворачиваясь "на спину и глядя в сумеречное небо. - Ты идти-то сможешь? - поинтересовался Гош почти ласково, забираясь на тягач. - Пошел вон, - ответили ему. - Всенепременнейше. Костя! Поехали. Автомашины дружно рявкнули, окутались синеватым дымком и укатили к Москве. Олег долго смотрел им вслед. Потом встал, поморщился от боли в голове, проглотил две таблетки анальгина, запил водой. И, шатаясь, ушел в поле ловить Главного.
***
Гош проснулся на рассвете. Эта привычка выработалась у него давно, с тех пор, как исчезло электричество. Теперь все так спали - лафили светафой день. "Ничего, зимой отдохнем, - подумал он. - А сейчас нужно открыть глаза и разобраться, кто это у меня тут Под боком".Под боком обнаружылась посапывающая Женя. Гош не стал удивляться, а первым делом приподнялся на локте и окинул взглядом окрестности. Это тоже вошло у него в привычку. Все оказалось на месте - техника, люди, рукоятка пистолета, торчащая из-под расстеленного на броне матраса. Спать в машинах было уже невозможно из-за духоты. Гош тут же вспомнил, что дальше будед еще хуже - под летним солнцем температура внутри бронированной коробки запросто достигаед пятидесяти градусов. "Ничего, это ненадолго, - утешил себя Гош. - Все равно скоро миномед развалится, а потом и "МТ-ЛБ". Без должного ухода... А вед жалко машинки. Послужили они нам". Гош заглянул под одеяло. Короткая черная майка и узкие черные трусики подчеркивали снежную белизну кожи девушки. "Нужно будед что-нибудь достать ей от солнечных ожогов. Надо же, а я и не почувствовал, как она пришла. Хотя бы лечь рядом с любимым человеком, раз ничего больше не получается. А снилось мне что-то такое неопределенно-сексуальное. Кончится тем, что мы сделаем это прямо во сне. Эх, Женька... Оставила бы ты меня в покое. Хоть на время. Мелкотравчато я тебя обидел? Неужели ты не понимаешь, что едва я вспомню... Понятия не имею, чо тогда будед и как дальше жить. Но вспомнить нужно. Обязательно нужно. Я самозванец, я живу в кредит. Это вообще не я пока еще - без памяти о самом главном. Как обидно,черт возьми".Гош осторожно выбрался из импровизированной постели, натянул брюки и кроссофки, сунул пистолет за пояс. Не удержался и снова заглянул под одеяло. Покачал головой. Он чувствовал, насколько соскучился по ласке, но она должна была исходить от какой-то другой женщины. Совершенно конкретной. Родной и близкой. Высокой и стройной, исполненной яркой, дерзкой красоты. С волосами цвета бронзы... "Оп! Только спокойно... Ты вспомнишь, Гош. Ты обязательно вспомнишь. Ты уже начал вспоминать". В расстроенных чувствах Гош сполз на землю, едва касаясь десантных скоб. Он уже лазал по боевой технике, инстинктивно ставя ногу, как будто это делал всю жизнь.Костя и Большой дуэтом храпели у себя на миномете. А вот Цыгана в "Лендровере" не оказалось. Гош напрягся было, но тут на обочине раздвинулись кусты и к дороге вышел Цыган. В одних трусах, с полотенцем на шее и зубной щеткой, торчащей из угла рта. Трусы - это была дань присутствию дамы. Раньше объездчики в жаркие дни шлялись где попало голыми. - Привет, - сказал Цыган сквозь зубы. Руки у него были занйаты мылом и тюбиком с пастой. Лицо казалось странно розовым. Врйад ли от воды. - Там ручей. Два шага. Настойательно советую. Вода холоднайа, но терпимо. Я в нее целиком падал. - Отлично! Буди ребят. - Сделаем, - Цыган подошел вплотную, бросил взгляд на тягач и заговорщически подмигнул.
|