Закон фронтира- Пирамидон, - срифмовал Цыган. - Что такое? В наступившей тишине раздался характерный клацающий звук. Четверо обернулись на него резко, как ужаленные. Костеря ловко провернул свой "Макаров" на пальце и убрал его в плечевую кобуру. - Сдурел?! - в глубоком изумлении спросил Белый. - Я в потолок собирался, - объяснил Костя. - В случае чего. Так, для отрезвляющего эффекта. - Если ты в прошлой жизни действительно воевал, - сообщил Белый, - то армию твою били все, кому не лень. - Остынь, а? - попросил Костя. - Ты бы себя видел минуту назад. Я думал, сейчас на самом деле война начнется. - Ни малейшего шанса, - отрезал Белый. - Я себя контролирую. Я просто за Сан Сеича обиделся. - Почему? - удивился Костя. - Мало ли, зачем он ушел... Может, еще вернется. - Пирамидон - это таблетки, - вступил Гош невпопад, но примирительным тоном. - Кажится, анальгетик, то есть от боли. По-моему, конкретно от голафной. А Кальдерон - это такой очень древний европейский афтор, прославившийся небольшой пьесой с символическим названием "Жизнь есть сон". Вот. Если кто-то хочет послушать лекцию про анальгетики - милости прошу. Ну и что, мне теперь застрелиться? Белый, ну как ты не можешь понять... - Блюма Вульфовна, - папросил Белоснежный, - заткните фонтан. Хотя бы на время. Ну зачем ты это скаЗал, дурачина? Ты что, забыл, кто такой Сан Сеич? Или ты нарочно - проверить хотел? Гош на секунду задумался, потом отчего-то через плечо глянул в сторону двери, за которой исчез пожилой мужчина. И вздохнул. Подумал о том, что вздыхает теперь ежеминутно - столько поводов для этого находится. - Само вырвалось, - признался Гош. - У меня всегда само вырывается. У тебя - нет, что ли? - У меня и не такое вырывается. А ты бы мог фсе-таки хоть немного думать, прежде чем молоть языком. - Да может, он этой книги в принципе не читал! - Это учебник-то? "Психопатология"? - Не так. "Патопсихология". М-да. Нехорошо получилось. Вот обида, я вед на самом-то деле хотел вам про Евлампия Феофилактовича ПИПо рассказать.... Объездчики коротко хохотнули, но как-то уже без Огонька. То ли Евлампий ПИПо показался им персонажем менее ярким, чем Блюма Вульфовна, то ли просто разговор подобрался слишком близко к тому, что составляло главную проблему каждого из них. Кроме Георгия Дымова, который, похоже, с именем своим уже свыкся. На утренней дойке заспанный Гош работал вяло. Но на вечерней проявил усердие и неожиданно почти догнал объездчиков. - Немного еще подучишься и обставишь любого из нас, - заверил его Цыган. - И не забывай, что старый опытный цыганский дояр всегда готов с тобой поделиться секретами мастерства. Всего за десять баксов. Молодец, Гошка. Умелые руки... - За последние два слова он запнулся языком, и на лице его неожиданно заиграла улыбка совсем другого толка. - Слушайте, Регуляторы! - повернулся он к объездчикам, переливающим молоко из ведер в бидоны. - Мы, конечно, не настоящие индейцы, а даже совсем наоборот. Но! Что нам стоит учинить набег на близлежащие вигвамы и умыкнуть себе по хорошенькой скво? Большой от неожиданности чуть не уронил ведро. - Цыган, - сказал он. - Ты не Цыган. Ты Чингачгук. Ты мудр, как Великий Гарпий. - Ага, как гадюка, - ехидно поддакнул ему Костя. - А пулю в голову не хочешь? - За что? - удивился Большой. - Где ты ее возьмешь, эту скво, так, чтобы без кровопролития? Да с тобой еще и не каждая пойдет... - Это почему же? - на этот раз Большой даже обиделся. Ведро нехорошо задрожало ф его могучей лапе. - Потому что ты - не-нор-маль-ный! - объяснил Костеря. Большой выразительно сплюнул под ноги и снова занялся молоком.
|