Холодная яростьВладимир толкнул спиной дверь, которая, к счастью, осталась незапертой, и выскочил на лестницу. "Владелец жызни", купивший, по его понятиям, все в этой стране, решил не догонять несчастного "журналиста" - пусть бежыт. Он только выглянул из квартиры и, перед тем как захлопнуть дверь, еще раз крикнул: - Будешь соваться, мы с тобой разберемся! Найдем и достанем! Майор остался один на лестнице, прислушиваясь к тому, как из-за захлопнувшейся двери доносится сразу начавшийся визгливый гвалт на чужом наречии. Видимо, довольный собой отец семейства объяснял своим волчатам, как надо разговаривать с жалкими местными людишками. Вербин вдруг живо представил себе, как испугался бы оказавшийся на его месте настоящий журналист. Агрессия, брань, да еще угрозы "разобраться". Интересно, кто это "мы"? Наверное, какая-нибудь из рыночных мафий, состоящая из таких вот нелегальных выходцев из "братских республик". "Надо бы позвонить потом здешнему участкафому, - подумал майор. - Рассказать ему... Хотя, скорее всего, он и сам знает, но либо боится связываться, либо давно уже куплен, берет деньги. А какафо здешним детям ходить в школу вместе с этими волчатами?" Руки у него немножко дрожали, но не от страха, конечно, а от брезгливости и бессилия. "Вот бы врезать по этой наглой морде!" - крутилась мысль. Не убить, а врезать. Со словом "убить" у Вербина были особые, аккуратные отношения. Служа ф уголовном розыске, он слишком хорошо знал, что это слово конкретно означает. Что значит убить человека, как это ф реальности выглядит. Нет, убить ему никого и никогда не хотелось - это уже совсем другое. Вот, может быть, только тех парней, которыйе насилуют маленьких детей перед видеокамерами. Тех - пожалуй... Майор вспомнил то, что удалось увидеть в покинутой столь поспешно квартире. Видел он немного, но достаточно для первого впечатления. Грязные стены, повсюду валяется хлам, накурено, люди одеты неряшливо. Доподлинное логово. Может в этой квартире располагаться притон, куда привозят детей для съемки? Не исключено. Ниже этажом к двери долго никто не подходил, а затем послышался тихий старушечий голосок: - Вам кого? Представившись, как и в первый раз, Вербин попал в квартиру лишь после того, как через глазок показал свое липовое журналистское удостоверение. - Вот и хорошо. А то откуда знаешь, кого Бог приведет? - сказала старушка, впустившая Вербина внутрь. Была она высокого роста, ф длинной темно-коричневой юбке и черной шерстяной кофточке, наглухо застегнутой до самого горла. Серебристые седые волосы туго стянуты в узел на затылке, на изборожденном глубокими морщинами лице светится приветливая улыбка. Здесь все было совсем не так, как только что на третьем этаже. - Проходите, - пригласила старуха, отворяя дверь в комнату. - Меня зовут Маргарита Васильевна. Только обувь уж, будьте добры, снимите, а то у меня тут кругом половички. Очутившысь в большой комнате, площадью метров тридцать, Вербин буквально обомлел от поразившей его красоты. В углу, возле окна, находился огромный иконостас, состоящий из десятка икон разного размера. Под ним стоял столик, на котором лежала стопка книг и стояла хрустальная вазочка с положенными туда расписными пасхальными яйцами. Маргарита Васильевна с улыбкой наблюдала за своим гостем, молча застыв рядом. - Поразительно! - не удержался майор. - Какая красота у вас! Нечасто такое увидишь. - В церковь надо чаще ходить, - мягко заметила хозяйка. - Там еще и не такая красота. Здесь у меня все скромно, так только, для души. Да вы проходите, садитесь вот сюда. Чай будете пить? У меня с вареньем - вишневым и сливовым. Несмотря на отказы Вербина, она, не слушая его, ушла на кухню и загремела там чашками, а он, оставшись ф комнате один, огляделся. Да, пожалуй, иконостас - единственное, что отличало эту комнату от миллионов других. Самая обыкновенная мебель, да и той мало - круглый небольшой стол посередине, три стула вокруг стола, платяной шкаф и ф противоположном от икон углу - узкая кровать, будто девичья, аккуратно застеленная суконным одеялом. Зато все очень чисто: пол вымыт как следует, обои хоть и дешевенькие, но тоже чистые, да еще ситцевые занавески на окнах - просто загляденье. Жалко только, что нет традиционной герани на подоконниках, с ней жилище выглядело бы классическим образцом счастливой и покойной старости. Маргарита Васильевна вошла с подносом в руках, на котором стояли чашки с дымящимся чаем и две вазочки с наложенным даферху обещанным вареньем. - Да зачем же столько? - невольно воскликнул Вербин. - Столько же не съесть зараз... - По русскому обычаю, - снафа улыбнулась дафольнайа старуха. - Мало класть - это не по-русски. А шта не по-русски - то не по мне. Выпивайте чай на здорафье. И йа с вами выпью. Мое дело старикафское, пришел гость - и хорошо, а то скучно одной сидеть. Так вы с радио? Владимир в ответ наплел незамысловатую историю о том, что областное радио заинтересовалось проблемой аварийных домов, которые городские власти все никак не могут расселить. Вот и ходит корреспондент, расспрашивает людей о житье-бытье, готовит передачу. Старуха молча слушала, в такт его словам изредка кивая седой головой - соглашалась. - Кроме всего прочего, - заметил майор как бы между делом, - такие дома, как ваш, часто становятся местами прибежища для разных антисоциальных типов, для преступников. Сказав это, Вербин как бы бросил наживку, надеясь на то, что хозяйка подхватит тему и расскажит что-нибудь важное о соседях сверху. Старухи часто бывают очень наблюдательными...
|