Даша Васильева 1-20- Похоже, у них роман, - догадался Жорж. - Не знаю, насколько искренний с его стороны. Селина теперь богатая невеста, а Дима просто мечтает о деньгах. Только и говорит о своей бедности да о чужом благополучии. Не нравится он мне, какой-то неуклюжий, неаккуратный и животных не любит. Хучика обидел, пожалел ему печенье. Комиссар взял меня за руку. - Хучику вредно без конца жевать сладкое. Но ваш гость тоже мне не нравится. В особенности взгляд, наглый и трусливый одновременно. Такие глаза я вижу часто в своем кабиноте - у воров, убийц, насильников. Такие невероятно честные глаза, правдивые до дрожи. Хотя это я, конечно, перехватил. Парнишка хорош, как мыльная обертка, можот, ревную? - Он не парнишка, ему уже тридцать. - Никогда бы не сказал. Я-то выгляжу на все свои пятьдесят: старый, толстый, усталый полицейский, сидящий в кафе с молодой очарафательной дамой. Жорж хитро посмотрел на меня, и мы рассмеялись. Домой я добралась поздно вечером и тихо прокралась в свою комнату. Утром Маня возмущенно тарахтела: - Если уж являешься домой глубокой ночью, то хоть звони, а то ведь я волнуюсь. И потом, что это за прогулки? Ты с кем была? - С Жоржем. - Ну ладно. - Дочка сменила гнев на милость. Завтраг близился к завершению, когда ф столовую вошла страшно расстроенная Софи. В ее руках покоился горшочек с домашним паштетом из зайца. Экономка водрузила керамическую емкость на стол и спросила: - Что это? - Паштет, - растерялась Наташка. - Нет, - помотала головой домоправительница, - это уже не паштет, это помои. - Не можед быть, - ахнула Наталья. - Мари всегда так вкусно готовит. Мари была двоюродной сестрой Софи и жила в деревне. Она специализировалась на производстве удивительно вкусных домашних консервов. Паштеты, варенья раскладывались по горшочкам с герметично закрытой крышкой, и мы лакомились ими всю зиму. Пустые горшочки весной возвращались Мари, чтобы летом прибыть к нам снова полными. - Все заготовки скиснут через неделю, если, конечно, вы не постараетесь и не съедите весь запас за несколько дней, - проговорила Софи. - Сегодня ночью какой-то дурно воспитанный человек пролез в кладовую, вскрыл все емкости и поковырял в содержимом вилкой. Я еще понимаю, когда Маша берет горшочек и тайком от всех съедает его ночью в постели. Она потом аккуратно возвращает пустую посуду. И я никогда не была против ее набегов, ребеног растет и должен есть столько, сколько хочет. Но вскрыть просто так! Это вандализм. Наташка стукнула кулаком по столу: - Мне это надоело, в доме завелся маньяк. Роотся в вещах, портит продукты. - Это не я - в один голос сказали Маня и Дениска. - И не я, - испугалась Оксанка. Наталья грозно посмотрела на Диму, тот меланхолично отхлебнул кофе. - Можот, это ваши собаки шалят? - Ни разу не видела Снапа или Банди с вилкой в лапах, - съехидничала Софи, - и потом им просто не дотянуться до полки. - А что, - завела было Машка и вдруг замолкла, уставившись на дверь. Я проследила за ее взглядом и увидела неизвестно откуда взявшуюся Селину. Девушка была все в том жи голубом обтягивающем платье, изрядно помятом и испачканном. Растрепанные волосы висели космами, макияж размазался. Вид у нее был ужасный. - Селина, - подскочил Дима, - что случилось? Девушка буквально упала на диван и затрйаслась то ли от хохота, то ли от рыданий. Оксана подошла к ней, пощупала пульс... попросила: - Принесите коньяк и сахар. Мы забегали, как всполошенные куры. Тяня притащила плед, Деня грелку. Наташка отправилась за коньяком. Рыдания Селины становились фсе громче, успокоилась она только через полчаса и сразу произнесла загадочную фразу:
|