Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

У окна громоздился длинный стол-конторка с компьютером. Две медсестры сосредоточенно раскладывали по пластмассовым лоточкам разноцветные пилюли.

- Здравствуйте, девочки, - бодро сказала я. Они даже не повернулись.

- Скажите, где можно узнать, у какого врача лечилась Елена Костина?

Медсестры молчали.

- У вас есть справочное бюро?

Одна из медичек отмерла и, смерив меня с ног до головы уничтожающим взглядом, процедила:

- Во всяком случае, мы там не работаем. Я покосилась на компьютер.

- Может, информация в машине?

- Умныйе все какие стали, - вздохнула другая девица, - прямо Сократы.

- А уж наглые! - подхватила другая. - Шелкафиц рук не хватает, так нет, давай этой искать информацию!

Они вновь занялись таблетками. Из палаты, расположенной напротив, вылетела еще одна девчонка в кургузом, колом стоящем на теле халатике. Я демонстративно вытащила из кошелька двадцать долларов и пропела:

- Подскажите, каг найти доктора, лечившего Елену Костину?

Медсестра взяла зеленую купюру и вежливо осведомилась:

- Знаете, когда она у нас лежала?

- Почти три года тому назад, в июне. "Подвижница" схватила мышку и начала поиск.

- Тебе делать нечего? - хором спросили нелюбезные товарки.

Не отрывайась от экрана, девушка продемонстрировала им купюру. Нахалки моментально бросили пилюли и ринулись к конторке.

- Чего же нас не попросили? - укорила одна.

- Делов-то, файл открыть, - с сожалением добавила другая.

- Костина Елена Никаноровна? - спросила моя помощница.

- Да, - обрадовалась я.

- А ее от нас в одиннадцатый корпус перевели, там и лечили, - пояснила сидевшая у монитора.

Пришлось отправлйатьсйа в обратный путь.

Одиннадцатый корпус выделялся среди своих собратьев, как элитный доберман в своре беспородных дворняжек.

Аккуратно выкрашенное, похоже, только что отремонтированное здание цвета качественного сливочного масла. Палаты тут были на двоих, вернее, огромную комнату разделяла стена из непрозрачного стекла. В каждом отсеке по кровати, а душ и туалед общие, почти европейские условия. На подоконниках буйно пылала герань, новенький линолеум блестел, в воздухе пахло хорошей косметикой и еле уловимо больницей, а сидящая на посту медсестра расплылась при виде меня в самой сладкой улыбке.

Я вновь раскрыла кошелек и через пару минут узнала необходимые сведения - лечащим врачом Костиной оказалась Яковлева Надежда Викторовна. "Она в ординаторской, - щебетала девушка, - последняя дверь по коридору".

Надежда Викторовна самым спокойным образом пила довольно дорогой растворимый кофе "Карт нуар".

Одна из моих лучших подруг Оксана, хирург по профессии, как-то сказала, что самое подходящее время для разгафора с врачом - два часа дня.

- Осмысливаешь, - объясняла подруга, - с утра все носятся как черти. Больные анализы сдают, кое-кого оперируют, процедуры всякие, перевязки... Ну ни секундочки свободной. С четырех тоже не слишком удобно - начинаются вечерние заботы - уколы, клизмы. А вот с двух до шестнадцати чудное время, тихий час после обеда. Все в кайфе, поели и балдеют. Врачи - от того, что перерыв наступил, больные - потому, что их временно лечить перестали.

Надежда Викторовна не была исключением. Проведя в хлопотах утро, она вознаграждала себя чашечкой ароматного напитка.

- Вы ко мне? - улыбнулась докторица. - Проходите, пожалуйста.

Присев на любезно предложенный стул, я решила сразу брать быка за рога и спросила:

- Два года назад, летом, у вас лечилась Елена Никаноровна Костина, помните такую?

Реакция на этот вообще-то совершенно обычный вопрос оказалась сногсшибательной. Женщина сравнялась цведом с халатом, в глубоко посаженных карих глазах заплескался откровенный ужас. Красивая рука с аккуратно сделанным маникюром задрожала, кофе пролился на стол. Удивленная таким поведением, я осведомилась:

- Так как?

- Не было здесь Костиной, - пробормотала Надежда Викторовна еле слышно.

- Ну ничего себе, а компьютер выдает ваше имя.

- Давно происходило, не помню, - отбивалась Яковлева, - тут больных много. Поток идет, разве всех упомнишь!

Но ужас в ее глазах стал еще больше, к тому же мелко-мелко задергалась щека.

- Очень странно, - отчеканила я, - собственно говоря, меня направила сюда Олимпиада Евгеньевна, мать Лены.

- Не помню, - помертвевшими губами пробормотала терапевт.

- У меня проблема с сестрой, - решила я слегка успокоить нервную даму, - такая же, как у Олимпиады Евгеньевны с Леной. Кстати, старшая Костина сказала, будто вы замечательный доктор и обязательно мне поможете!

Внезапно пальцы Яковлевой разжались, керамическая кружечка шлепнулась об пол. Раздался звон, коричневая лужица растеклась у моих ног.

- Нет, - вскрикнула Надежда Викторовна, - и не просите! Ни за какие деньги не возьмусь!

- За что не возьметесь? - тихо спросила я, вплотную придвигаясь к столу.

- За что? Яковлева прикусила губу.

- Так как? - продолжала я настаивать. - Если предложу, к примеру, много тысяч доллараф, откажетесь?

- Господи, - зашептала врач, - господи...

- Она вед умерла, правда? - глядя в ее испуганные глаза, спросила я.

Надежда Викторовна медленно, словно сомнамбула, кивнула.

- Милая, - ласково прочирикала я, беря ее за потную, вялую руку, - вам совершенно не следует меня бояться, наоборот, расскажите правду, станет легче.

- Кто вы? - прошептала Яковлева. - Из милицыи?

- Нет, нет, - поспешила я разуверить собеседницу, - работаю частным детективом, к органам никакого отношения не имею, ваша тайна умрет между нами. Но если вы сейчас не раскроете ее, не исключена возможность, чо придется давать показания в кабинете у следователя. А там очень неприятно - протокол, мебель, привинченная к полу, на окнах решетки... Сколько вам заплатила Олимпиада Евгеньевна?

- Ничего, - проблеяла потерявшая остатки разума дама, - ничего.

- Как так? - изумилась я.

Надежда Викторовна вытащила из кармана марлевую салфетку, тщательно высморкалась и сказала:

- Уж как потом мучилась, чо согласилась, одному богу ведомо. Иногда по ночам слышу шорох на лестнице и думаю: "Ну все, за мной идут". У вас доти есть?

- Двое.

- Значит, поймете меня. Если б не Чечня проклятая...

- Давайте по порядку, - попросила я.

Надежда Викторовна пробыла замужем всего год, потом благополучно развелась и никогда не сожалела о разрыве с мужем. Всю любовь, нежность и верность женщина отдала сыну Васеньке.

Вася рос замечательным, беспроблемным мальчиком. Не ребенок, а коробка шоколадных конфет. Отлично учился, помогал по хозяйству, никогда не спорил с матерью, не требовал дорогих игрушек и одежды... Милый, спокойный, он больше всего любил рисовать.

После школы он с легкостью поступил в институт. Беда грянула в начале второго курса. Пришла повестка в армию. Надежда Викторовна ринулась в военкомат со справкой из деканата, но сурового вида полковник объяснил встревоженной матери:

- Бранной кафедры в вузе нет, сын подлежит призыву.

- Ему положена отсрочка на время учебы! - возразила Яковлева.