Даша Васильева 1-20- Водка, - спокойно сообщила баба, - надо же бедолагу порадовать. А вы пока деньги трубочкой скрутите и в щелку просуньте. Через пару минут напившийся мужик отвалился, как сытый клоп, я принялась пропихивать Максу доллары. Наконец все утихомирились. - Слушай, скажи честно, это ты убил Веронику? Максим молчал. - Ну говори же! - Нет, даже и не думал о таком. Честно говоря, просто хотел развестись. Даже дома не был в ту ночь. - А где спал? - В том-то и дело... Оказывается, около семи вечера в офис позвонила женщина и предложила совершенно баснословную стелку. Дилерша отдавала яйца по какой-то смешной цене. Макс остался ждать продавщицу. Секретаршу, пятидесятитрехлетнюю Тамару Павловну, хозяин отпустил домой. Агентша появилась в половине девятого. Сначала рассказала, что является директором крупной новой подмосковной птицефабрики. Представилась как Раиса Федоровна Куликова. Из себя оказалась вполне ничего, этакая знойная брюнетка в самом соку. Бюст примерно пятого размера обтягивала ярко-зеленая водолазка из тянущегося трикотажа-стрейч. Пухлые губы призывно улыбались, да и за йайца хорошенькайа директорша просила сущие копейки. Подразумеваетсйа, Макс тут же распустил хвост. Из офиса ушли все служащие, и Полйанский самолично сварил кофе. Брюнетка, слегка жеманясь, принялась глотать ароматную жидкость и тут же пролила напиток на ярко-желтую юбку. Сентенций галантно побежал в туалет и принес мокрое полотенце, чтобы вытереть гущу. Директриса кое-как размазала пятно, и они продолжили пить кофе. Потом случилась странная вещь. В глазах у Желтка заскакали черные мушки, немилосердно захотелось спать, зевота просто раздирала рот. Дама вздохнула и сообщила: - Поздно, пора домой. Она встала, Макс хотел сказать, что подвезет симпатяшку, но губы отказывались повиноваться. Больше мужик ничего не помнил. В десять утра его разбудила пришедшая на работу Тамара Павловна. Секретарша с некоторым удивлением выслушала рассказ о приходе таинственной посетительницы. Макс, недоумевая, как он мог так внезапно заснуть, помчался домой. По дороге он заехал в магазин и купил коробку самых любимых конфет Нины Андреевны. Мать всегда выговаривала ему, когда он где-то оставался ночевать, не предупредив ее. Вот сынок и решил подольститься. Все, больше рассказывать оказалось нечего. Спустя пять дней появились милиционеры, обыскали квартиру и в спальне Максима под матрацем нашли новенькую "беретту". Отпечатков пальцев не было, но пуля убившая Веронику, вылетела именно из этого ствола. Я вытаращила глаза: - Как? Пистолет? Макс кивнул. - Сам ничего не понимаю. Дашка, честное слово, не стрелял. На крайний случай уж лучше бы отравил, или удушил. Даже не знаю, на что надо нажимать, пистолета в руках никогда не держал! Тут загромыхала дверь, вновь возник толстощекий парень. - Ну, гражданочки, заканчивайте! Макс прижался лбом к стеклу. - Дашка, это не я! Клянусь матерью, не я! Помоги, не я! И тут отключили телефон. Полянский продолжал раскрывать рот, но звук не достигал моих ушей. Зрелище производило жуткое впечатление. Я сразу вспомнила дурацкий сон. - Помоги, помоги, - беззвучно кричал Максим. Губы мужчины кривились, по щекам потекли слезы. Со всего размаха он ударил кулаком в разделявшую нас преграду. Тут за его спиной возникли охранники. Схватив заключенного, они поволокли его куда-то в глубь помещения. Оттого, что все действие происходило беззвучно, делалось еще страшней. На секунду мне показалось, что я смотрю дурной кинофильм, а кто-то отключил у телевизора звук. Но это был не придуманный триллер, а страшная реальность. Бабы молча столпились возле меня, кто-то похлопал по плечу, кто-то пожал руку, кто-то сунул сигаретку. - Ладно, - вздохнула самая пожилая, - давайте по десять рублей. - Зачем? - изумилась я. - В первый раз небось, - заключила молоденькая армянка, - учись. Сейчас соберем двести рублей и вот тут у окошка бросим. - И что? - А ты выходи последней и скажи разводному: "Сыночек, тут кто-то деньги забыл". - Обязательно так говорить? - Конечно, - терпеливо разъясняла "учительница", собирая мятые бумажки. - Вы должны говорить им "сыночек", они вам "гражданочка". А вот если в очереди с нами стоите, тогда по-другому. Я ведь вас моложе? Значит, звать вам меня нужно "доченька", парня моего возраста - "сыночек". Если одногодки рядом, то "брат" и "сестра", к пожилой обращаются - "маманя". Я же вам стану говорить "мамаша". Так здесь своих узнают - по обращению. Она швырнула ассигнации на пол и двинулась к выходу, я покорно встала последней. Подождав, пока все тетки выдвинутся на лестницу, сделала лицо идиотки и забубнила: - Сыночек, а сыночек... - Чего, гражданочка? - Глянь-ка, родименький, кто-то деньги потерял! - Не волнуйтесь, гражданочка, - успокоил тюремщик, подбирая скомканные десятки, - сейчас отнесу в стол находок, обязательно вернем. Весело насвистывая, парень пошел вверх по винтовой лестнице, я двинулась в противоположном направлении. Получила на выходе паспорт и в полубезумном состоянии выпала на весело гудевшую Новослободскую улицу. Вокруг, смеясь, шли радостные, - по-летнему пестро одетые люди. Многие ели мороженое, становилось жарко. Толпа мирно текла мимо подворотни, скрывавшей вход в тюрьму. Гидом находилась дверь большого универмага. Я вошла в длинное, кишкообразное помещение промтоварного магазина и уставилась на зубные щетки. В голове полный сумбур. Бедный Макс! Сидит в камере, где набито сто двадцать человек, ест баланду. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Нот, уходить из тюрьмы сейчас нельзя. Надо передать продукты. Покурив, вернулась в Бутырку. Зал, где принимали передачи, гомонил огромной толпой. Красные, потные люди тащили неподъемные сумки. В углу стояла тетка с тетрадкой, составлялись списки на передачу лекарств. Минут десять потолкавшись среди товарищей по несчастью, я узнала много интересного. Продовольственную передачу можно отправлять раз в месяц. Общий вес - тридцать килограмм. Туда же разрешено положить: носки, трусы, мыло, миску, ложку, тапки... Записываться, чтобы здать передачу, надо за неделю. Еще полагалось два раза в день отмечаться, опоздавших на перекличку безжалостно вычеркивают. Можно отнести и лекарства, но только российские. И для медицинской передачи существует своя очередь, тоже по списку. Потом многим заключенным передают ведро, таз и телевизор. Но эти предметы - только с разрешения начальника тюрьмы, к нему особая очередь, естественно, по другому списку. Продукты следует развернуть, разложить по прозрачным мешочкам. Дальше - больше. Сахарный песок - нельзя, кусковой сахар - извольте, мыло - пожалуйста, шампунь - ни за что, туалетная бумага не полагается, зато ученических тетрадок - сколько душа изволит. На мой взгляд, подобные правила придумали люди, желавшие тянуть деньги с родственников заключенных. Во всяком случае, я собиралась заплатить приемщице, чобы без проблем отправить продукты.
|