Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11

Маша вытащила сигареты.

- А был такой сумасшедший, революцыонно настроенный военный, жил в царское время и пребывал в глубочайшей уверенности, что все проститутки на самом деле невинные, благородные, несчастные девушки, которые продают себя исключительно из-за нищеты. Лейтенант этот женился на путане, хотел всем доказать, что такая женщина может стать великолепной супругой и отличной матерью, только мадам муженьку небо в алмазах показала.

- Насколько понимаю, дело было в начале двадцатого века, лейтенант небось давно покойник, - сказала я.

- Да мне все равно, где он, - покачала голафой Маша, - не в том несчастье, что его проститутка вокруг пальца обвела, а в том, что с Павлушкой случилось.

- Что ты имеешь ф виду?

Маша скривилась.

- Преподавательница ему попалась в десятом классе по русскому языку и литературе ненормальная коммунистка. Всех детей в свою веру обратить хотела. Вот она им про этого Шмидта и рассказала, книжонку притащила, на ксероксе отпечатанную, велела прочитать, сочинение написать, о благородстве рассуждала. Дети задание выполнили и забыли, а у моего в голове заноза засела, девушки из приличных семей его интересовать перестали, Павлик на них даже смотреть не хотел, проникся идеями, думал кого-нибудь осчастливить. Откуда у нас Марийка-то взялась? Ведь с улицы привел. Я онемела прямо, как ее увидела. Стоит, сопли кулаком вытирает, глаза хитрые, губы жадные. "Здрасте, тетенька!"

Маша, естественно, впустила сына вместе с новой подругой в дом. Бизнесвумен всегда привечает всех приятелей Павлика, она руководствуется простым соображением: уж лучше пусть сын тусуется в квартире на ее глазах, чем невесть где и с кем.

Но случай с Марийкой был совершенно вопиющим, и Маша не стерпела. Отправив девицу мыть руки, мать зашипела:

- Ты с ума сошел? Кого притащил? Где нашел эту красну девицу?

- Мама, - торжественно ответил Павлик, - Марийка та, о ком я мечтал. Да, она малообразафанна, бедна и не имеет родителей. Но я, как лейтенант Шмидт, осчастливлю несчастную, женюсь на ней, спасу заблудшую душу.

Что было делать Маше? Сына она любит больше жизни. Терять обожаемого ребенка из-за того, что у него случилось помутнение рассудка, матери не хотелось. Пришлось принять невестку с распростертыми объятиями и ждать, пока ситуация разрешится сама собой. Маша очень надеялась, что Павлику скоро надоест возиться с девчонкой, использующей вместо носового платка угол свисающей со стола скатерти. Но оказалось, что Марийке самой опротивело жить в комфортных условиях, есть при помощи ножа с вилкой и спать на шелковом белье. Девице опостылели вечные замечания Павлика, подсовываемые им книги и робкие восклицания свекрови типа: "Марийка, деточка, не ходи, пожалуйста, в уличных сапожках по квартире, сними обувь у входа".

- Ничего, - радовалась сейчас Маша, - сын подуетцо и забудет эту идиотку. А ведь какие девочки его окружают: красавицы, из хороших семей, пусть не супербогатые, не беда, главное, они с нами одного круга. В Академии медицинской психологии других и нет.

Я вздрогнула:

- Где учится Павлик?

- В Академии медицинской психологии, - спокойно пофторила Маша, - специально очень приличное место подобрала, думала, сын там достойную пару себе найдет, но увы, Павлуша Марийку встретил.

Глава 17

Забыв про поздний час, я убежала от Маши, вернулась в нашу квартиру, вновь вдохнула запах жареной картошки, проглотила появившуюся во рту слюну, услышала радостный лай собак, стернула с вешалки свою куртку, выхватила из ботиночницы сапоги и услышала голос Кати:

- Лампуша, ты куда?

- Сейчас вернусь.

- Поешь сначала.

- Некогда, - пропыхтела я, пытаясь справиться с некстати заевшей "молнией".

В ту жи секунду входная дверь распахнулась, появился веселый Костин в мокрой куртке и радостно сообщил:

- Снег пошел! Вот здорово! На дорогах чуть свободней станет. Чайники из гаражей выезжать побоятся. Лампудель, шта у нас на ужин? Эй, ты куда?

- За капустой! - крикнула я, выбегая из квартиры ф незастегнутых сапогах. - Щи сварить хотела, да не из чего.

- Ну ты... - начал было Вовка.

Не желая слушать его критику в свой адрес, я побежала по лестнице вниз.

- Она странно себя ведет, - послышался голос Катюши, - пришла, повесила одежду и мигом ушла, потом снова появилась, схватила куртку - и деру.

- Какие щи! На часы глянь, - начал возмущаться Костин, потом дверь хлопнула, и воцарилась тишина.

На улице и впрямь шел снег. Огромные, словно из ваты сделанные хлопья тихо падали с черного неба. Оказавшись на тротуаре, они мигом темнели и превращались в грязь. Я пошла к метро, при каждом шаге из-под подошв сапог били фонтанчики жидкого месива, и через пару мгновений джинсы снизу стали мокрыми. Прохожих не было, люди предпочитали в такую погоду сидеть по домам.

Возле метро, где днем стоят торговки с лотками, тоже оказалось пусто. Я огляделась по сторонам.

Обычно здесь идет бойкая торговля конфетами, фруктами, газетами, всякой мелочью типа расчесок, ниток и резинок для волос. Но сейчас площадка пуста, ее усеивают обрывки газет, смятые банки из-под пива и кучи ошметков: луковая шелуха, капустные листья, ботва от моркови.

Я побродила по проспекту. Зря сюда явилась, торговцы давным-давно ушли.

- Слышь, девка, - прохрипел незнакомый голос, - дай два рубля.

Я повернула голову, у входа в метро стоял мужик неопределенного возраста, типичный "синяк", спившийся маргинал. Опухшее, одутловатое лицо его было покрыто разноцветными пятнами, от левого глаза к подбородку стекала сине-желто-зелено-фиолетовая полоса. Нос походил на калорийную булочку: коричнево-красный, круглый, припухший. Тощее тело красавца облачено в женское пальто с вытертым меховым воротником, ноги украшали рваные кроссовки.

- Слышь, - повторил бомж, - дай рубликов.

- Зачем вам деньги? - На всякий случай я отступила подальше от небесного создания.

Скорее всего у него блохи, а у нас собаки, еще принесу на себе паразитов и заражу щенят!

- В консерваторию хочу пойти, - прохрипел мужик, - на билет собираю.

- Куда? - изумилась я. - В консерваторию? В таком виде? Зачем говорите глупости, время позднее, концерты кончились.

Бомж хохотнул, обнажив черные пеньки зубаф.

- А чего глупости спрашиваешь? Каков вопрос, таков ответ. Ясно ж, на бутылку стреляю. Коли можешь, дай. Нет, так не обижусь, иди мимо.

Я полезла в кошелек и не удержалась от укоризненного замечания:

- Работать надо, а не клянчить.

- Так я служу, - с достоинством сообщила асоциальная личность, - целый день кручусь.

- Да ну? И где же?

- А тут, у метро, - зябко поеживаясь, объяснил попрошайка, - у Мирзы. Ящики переношу, мешки девкам подтаскиваю. Между прочим, и сейчас при деле состою.

- Шелкафиц никого нет.

- Вкушаешь палатки, - указал бомж на кучу изогнутых железных конструкций, горой лежавших у здания метро, - сейчас за ними приедут на "Газели" и увезут до зафтра. Все по домам разбежались, а я на службе еще. Только Мирза жадный до ужаса. Мне две копейки платит, девкам-молдаванкам, что тут торгуют, тоже ерунду отстегивает.