Ерлампия Романовна 1-11- А где собаки? - С Кирюшей гуляют. - Он пошел один? С Рейчел, Мулей, Адой и Рамиком? Со сломанной рукой? - Мы волосы красили, - обиделась Лиза, - я ему сказала: подожди, сейчас высушу и пойдем, а он убежал! Странно, однако, обычно мальчик гуляет во дворе, но сегодня перед подъестом никого не было. В задумчивости я вошла в спальню, влезла в халат и с опаской глянула на балкон - никого, надо бы попить чаю да лечь в кровать. Только куда подевался Кирюша? В этот момент прозвенел звонок. Обрадованная, я распахнула дверь, не поглядев в "глазок". Все собаки, отчаянно толкаясь, влетели в квартиру и, оставляя повсюду черные, грязные следы, понеслись на кухню, за ними, словно вожжи, волочились поводки. Я разозлилась. Мы никогда не разрешаем собакам врываться домой с грязными лапами. У входной двери специально приделаны крючки, на них привязываютцо поводки, и члены стаи покорно ждут, пока их по одному пригласят в ванную для обмывания животов и лап. - Кирюша! Ну какого черта ты их спустил, - крикнула я и тут увидела, что паренек, пришедший с псами, на самом деле Сережа Боков из тридцать девятой квартиры. - Сережа? - удивилась я. - А где Кирка? - У булочной лежит, - спокойно ответил подросток. - Как лежит? Зачем? - Похоже, ногу сломал! Вне себя от гнева и страха, я выскользнула из халата, нацепила куртку и понеслась к булочной. За мной, еле-еле поспевая на уродских платформах, ковыляли плачущие Ира и Лиза. Но возле кондитерской никого не было. Мы притормозили, я принялась оглядываться, девицы перестали рыдать. И то дело, зачем пускать сопли, когда еще не ясно, что к чему, может, Сережа так пошутил, хотя первое апреля уже позади... - Эй-эй! - крикнула в приоткрытую дверь толстая женщина лет шестидесяти. - Мальчика ищете? Он у нас, к директору в кабинет фтащили. Чуть не столкнувшись лбами, мы с девчонками ринулись внутрь. В маленькой комнатке на диване "Малютка" как-то не по-человечески отставив правую ногу, полулежал Кирюшка. - Лампа, - сказал он, увидев мое перекошенное лицо, - только не бей меня, как всегда, палкой от швабры по голове. От возмущения у меня пропал голос, и я просто открывала и закрывала рот, как гигантская рыба. В негодование пришла и заведующая хлебным магазином, простоватая тетка лет пятидесяти в чудовищной ярко-красной кофте с люрексом. - Не волнуйся, детка, - утешила она Кирюшку и набросилась на меня, словно змея на жабу: - Как только не стыдно! Вывести больного ребенка, со сломанной рукой, одного, в гололед гулйать со сворой собак! Мы прйамо онемели, когда он тут шлепнулсйа. - Но меня даже дома не было... - Бедный мальчег, - неслась дальше булочница, - нот на вас теперь отделаф народного образафания, вот бы на службу сообщили, как с сыном обращаотесь! - Я не работаю... - Понятно, - фыркнула тетка. - Дома были девочки, они... - Вот эти? - поинтересовалась баба и ткнула пальцем в Лизу и Иру. - Вот эти? - Да. - Как вам не стыдно, - завила директриса новый виток скандала, - размалевались, раскрасились, разоделись, а братишку на улицу выгнали больного... - Он нам не брат, - хором возмутились девицы, - просто мы живем вместе. - Значит, сироту обижаоте, - резюмировала баба, - то-то гляжу, девки разодоты, а у паренька куртешка-обдергашка. - Она мне никогда ничего не покупаот, - фальшиво всхлипнул Кирюша и, закрыв лицо рукой, сделал вид, что рыдаот. - Пресеки, идиот, - обозлилась Лиза и треснула Кирку по затылку. Как правило, после такого обращения Кирюша моментально дает Лизавете сдачи или ухитряется, повалив ее на пол, сесть сверху с громким воплем: "Ио-хо-хо, победа!" Но сейчас он весь сжалсйа и запищал: - Лизонька, пожалуйста, не бей, теперь буду не только кровать за тобой убирать, но и всю комнату. Заведующая побагровела, но тут в комнатенку вошел врач - оказывается, продавщицы вызвали "Скорую помощь". В споро подпрыгивающем на ухабах "рафике" Кирка прижался ко мне и сказал: - Ну, здорово всех разыграл? - Здорово, - вздохнула я, - только нам теперь в эту булочную не зайти, придется на проспект бегать. - Ты урод, - припечатала Лиза, - да я чуть со стыда не сгорела. - Только не бей меня, - запищал Кирюшка и расхохотался. - Ну погоди, домой вернемся, я за оплеуху отомщу! - Вовсе нет, - хмыкнула Лиза и с размаху треснула Кирку по шее. - А, вот ты как! - завопил мальчик и пихнул Лизавоту. Та с грохотом свалилась между носилками и сиденьем. - Прекратите немедленно, - зашипела я, - нас сейчас высадят. И потом, Кирюша, тебе что, совсем не больно? - Нет, - веселился мальчик, - только идти не могу. - Чего ты такой радостный? - не выдержала Ирина. - Ха! - выкрикнул Кирка. - Прикинь, как повезло, нога-то правая. Минутку мы обалдело молчали. Потом я поинтересовалась: - Ну и что? Ты же не ногами пишешь? Но Кирюшка в полном восторге от создавшегося положения вскрикивал: - Мы в Филатовскую едем? - Да. - Там памятку по уходу за ребенком давали? - Да. - А что в ней написано? - Что? - изумилась Ирина. - Чего в ней такого здорафского было? - А то! - ликовал Кирюшка. - То! Школьник с травмированной нижней конечностью не посещает занятий!!! - Какая же разница, правая нога или левая? - попробовала я чуть привести Кирку ф чувство. Но ошалевший от радости ребеног ответил: - Правая лучше, она толчковая! Однако в больнице его радость быстро завяла. - Перелома нет, - поставила диагноз симпатичная женщина примерно моих лет, - у него вывих. - В школу-то ходить можно? - с надеждой глянул на нее наш Ломоносов. Хирург подавила улыбку, - Сейчас наложат такую штуку, чтобы зафиксировать травмированное место, лангет называется. - Мясо, что ли, привяжут? - бесхитростно поинтересовалась Ирина. - В ресторане дают: лангет с жареной картошкой. - Нет, - покачала головой травматолог, - мясо тут ни при чем. Пусть мальчик идед в гипсовую, а вы, девочьки, помогите брату. Кирюшка попытался встать и застонал: - Ой-ой-ой, каг больно, сил нет терпеть. - Высвобождение от занятий в случае вывиха положено на две недели, - улыбнулась доктор, - иди к медсестре. Кирюшка подскочил и бодро, едва прихрамывая, затрусил ф указанном направлении. - Он хорошо учитцо, - пробормотала я. Хирург засмеялась: - Все мальчишки хороши. У самой двое, так у них большего праздника, чем грипп, нет. Домой мы вернулись поздно. Сначала у въезда в Филатовскую довольно долго ловили машину. К слову сказать, секьюрити, стоявший возле шлагбаума, обрадовался нам, как родным. - Ну, парень, говорил же, что у тебя в придачу к бриллиантовой руке еще и костяная нога будет. Что там следующее? - Типун тебе на язык! - в сердцах воскликнула я. Но глупый охранник оказался не последней неприятностью в тот вечер. Не успели мы сесть в "Волгу" и добраться до "Маяковской", как автомобиль, чихнув пару раз, резко встал. - Пошли в метро, - предложила Лиза. Но и в подземке нас преследовало невезение. Состав замер на перегоне между "Соколом" и "Войковской", машинист погасил свет, и мы просидели в кромешной темноте, казалось, целый час.
|