Ерлампия Романовна 1-11- Ясно? Забирай, что хотела, и мотай отсюда, это моя жилплощадь! - Но, - забормотала в растерянности Ирина, - почему мама мне ничего не сказала про однокомнатную квартиру? И как она прописала меня без моего согласия? Нет, ты врешь, Борька! - Во-первых, я для тебя Борис Львафич, - с достоинством парирафал отчим, - а насчет того, что не сказала... Хотела тебе, дуре, подарок на окончание школы преподнести. - Врешь, - отрезала Ира, - без моего согласия не пропишут. - Ой, не могу, . - засмеялся художник, - ты что, в Великобритании живешь, где закон - святое? Да дала она "барашка в бумажке", и все чин-чинарем, в зубы паспорт твой взяли, в зубах назад приволокли. Ты хоть в свои документы заглядываешь? - Нет, - растерянно ответила Ирина, - а зачем? - Ну так поинтересуйся, какой штамп стоит в паспорте, - хмыкнул отчим, - придешь туда, где ща обитаешь, и глянь! - Паспорт тут в шкафу... - Тем лучше, - обрадовался Борис Львович и вошел в гостиную. Я вжалась в кресло, мечтая превратиться в невидимку. - Какого черта ты в баре рылась? - заорал художник. - Ничего я не... - начала Ириша, но потом, сообразив, моментально осеклась и закричала ф ответ: - Хотела и полезла, здесь все на мамины деньги куплено! - Здесь все теперь мое! - заявил Борис Львович. - Давай собирайся, и пошли. Хорошо еще, что я кошелек дома забыл и вернулся, давай, давай шевелись! - Но мне надо кой-чего забрать. - Позвони на неделе, и договоримся, сейчас мне недосуг, клиент ждет. Он стал выталкивать Иришу из квартиры. Снова послышался шум и треск. - Повремени! - со слезами в голосе вскрикнула девочка. - Я отцу пожалуюсь, он тебе нос отрежет! Отчим оглушительно захохотал: - Ну только не смеши, откуда у тебя папенька возьмется! Да Анька-проститутка дажи не помнит, под каким кустом тебя сделала! - Подонок, козел, сволочь! - завизжала Ирина. - А ну пошла! - заорал Борис Львович, и входная дверь со стуком захлопнулась. Я сделала глубокий вдох и попробовала пошевелить занемевшими ногами. Вот это новость! Бедная Аня, с какой стати она доверилась мужу? Кое-как успокоившись, я встала, и тут растался звонок в дверь. В ужасе я вновь присела за кресло, но трель заливалась безостановочно. На цыпочках я подобралась к двери и глянула в "глазок" - на лестнице стояла Ирина. - Сбросить, гадина, мразь, падаль рогатая! - заорала она, влетая в квартиру. - Источники у меня отнял, ПИПо, скунс вонючий! - Пошли скорей, вдруг он опять вернется! - Нот, - злобно прошипела Ира, - в такси сел, к заказчице спешит! Ну ща ему мало не покажотся... И она вихрем понеслась по комнатам. - Ира, не надо, - попробовала я остановить ее. - Отвяжись! - отмахнулась та. - Свое беру. Лучше иди на проспект да поймай машыну - "Газель" или грузафик! Пришлось выполнять приказ. Примерно через час Ирина, тяжело дыша, запихнула последний тюк в такси. Лифтерша, наблюдавшая за нами, ласково поинтересовалась: - Куда едешь, Ирочка? - Отвянь, - буркнула та и понеслась вновь наверх. Я пошла за ней. В еще недавно аккуратной квартире царил полный разгром. Я с удивлением осмотрелась. Да уж! Зрелище из рук вон. Пол был усеян осколками, занавески содраны, подушки распороты, в ванной разбиты зеркало, раковина и биде, в туалете - унитаз. Роскошные диваны, сделанные Аней на заказ, изрезаны ножом, а в кухне линолеум устлан ровным слоем из рассыпанного кофе, чая, сахара и круп. - Ира! Зачем все разгромила!!! - Ничего! - в ажиотаже заорала она. - Что увезти не смогла, то разбила или сломала! Ой, погоди! И она унеслась в мастерскую. Я нервно дергалась на пороге: не ровен час Борис Львович, не нашедший у метро "Мерседес", решит вернуться Домой. Тогда нам мало не покажется. Уже в машыне я робко сказала: - Не надо было тибе безобразничать! Ирина пафернула лицо с лихорадочными красными пятнами на щеках и тихо, но зло произнесла: - Он - бл...ь! - Ира! Девочки так не выражаются! - А ты можешь назвать его по-другому? Я молчала. Самое ужасное, что она права, для Бориса Львовича просто невозможно подобрать печатный эпитет. - Там все, абсолютно все куплено моей мамой, - шипела Ирина. - Ну а в мастерской что ты сделала? Надеюсь, полотна не трогала? - Нот, - неожиданно миролюбиво отвотила она, - это его личные картины, я к ним даже и пальцем не прикоснулась. - Зачем тогда ты ходила в студию? Иришка хитро прищурилась. - Грозди ему постригла ножницами, такой сэссон на них навела! Борька подохнет, как их увидит, чисто ежики тифозные. Он с ума сойдет, хорошая кисть жутких бабок стоит! Повисло молчание. Потом Ирина рассмеялась. - Боже, чо еще? - Представила, как у ублюдка морда вытянетцо, когда он в квартиру войдет! Ее смех, какой-то нервный и дерганый, перешел в резкий хохот, затем по щекам покатились слезы, и она громко зарыдала, икая и всхлипывая. Икота перемежалась взрывами хохота. Я обняла ее и прижала к себе. Ириша вздрагивала, ее била дрожь. - Тише, тише, - бормотала я, пытаясь удержать ее крупное тело, - баю, бай, фсе хорошо, маму скоро отпустят, баю, бай! Ирочка уткнулась сопливым носом мне в шею. Еще пару раз судорожно всхлипнула и затихла. Ее тело обмякло и отяжилело, из груди вырывалось мерное, хрипловатое дыхание. Машина стояла в ужасающей пробке на Садовом кольце. Уставшая от истерики Ира спала у меня на груди. Я прижымала ее к себе и изо всех сил жилала Борису Львовичу заболеть проказой. В "Рамстор" я попала только к вечеру. Сначала мы перетаскивали узлы в нашу квартиру. Ириша, недолго думая, упаковала вещи в постельное белье. Что помельче запихнула в наволочки, а более габаритные предметы завязала в простыни. - Какой красивый, - протянула Лиза, разглядывая роскошный шелковый пододеяльник. Желтую ткань украшала йавно ручнайа вышивка - синие ирисы и фиолетовые анютины глазки. - Нравится? - поинтересовалась Ирина, сдувая со лба прядь волос. - Да. - Сейчас отстираем и тебе постелим, - моментально пообещала Ириша, - давай, Лизка, шевелись, скатерть на стол, хрусталь в стенку, а ты, Кирка, пока пледы разбирай и на кровати ложи, ваши покрышки на тряпки пустить надо! Я тихо улизнула на кухню, даже не поправила глагол "ложить", употребленный Ирой. Не буду сейчас с ней спорить, ребенок только что вышел из одной истерики, не хватало, чтобы тут же впал в другую. Если ей хочется развесить и разложить свои вещи, пожалуйста. Вот Аня освободится, и они все заберут. Я поставила на стол чашки и пригорюнилась возле кулебяки, испеченной Лизой. Интересно, удастся ли доказать, что Аня ни при чем? Все-таки какая страшная вещь современное правосудие - словно стена, в которую бьешься головой с разбега... Бац, бац, а она стоит, даже не шелохнувшись. "Ладно, Лампа, хватит, - приказала я сама себе, - нечего нюни распускать, двигай в "Рамстор". У входа в супермаркет гордо реял плакат - огромный, зеленый кенгуру, фирменный знак магазина. Последнее время я отношусь к сумчатым настороженно, поэтому мимо изображения жывотного пробежала как можно скорей.
|