Ерлампия Романовна 1-11- Алло. - Детища пропали, трое. - Пол? - Две девочки и мальчик. - Возраст? - Двенадцать, четырнадцать и семнадцать. - Во что одеты? Я старательно перечислила. - Особые приметы, цвед глаз, волос? Господи, может, йа разгафариваю с компьютером? Собеседник был холоден, как айсберг, и невозмутим, слафно Терминатор. - Ждите, - донеслось до моего уха. Потянулись минуты, даже собаки, поняв, чо хозяйка в ужасе, тихо сбились под обеденным столом. Наконец другой женский голос спокойно оповестил: - Насчет девочек ничего, а мальчик есть, только раздет. Трусы на вашем какие? - Белые, - прошептала я, - трикотажные плавочки. - Они самые, - удовлотворенно отвотила служащая, - подросток, предположительно двенадцати-тринадцати лот, худощавого телосложения, волосы русые, глаза серо-голубые, зубы в наличии, на животе шрам от аппендицыта и трусы белые, ваш? Я кивнула, не в силах здержать дрожь. За что? Зачем они сели в эту шикарную машину, и почему я отпустила их одних? - Так ваш или нет? - Мой, - прошептала я, - Кирюша Романов. - Приезжайте. - Куда? - Морг Склифосовского, - пояснила служащая и добавила: - Только до двенадцати, в полдень обед. Не спрашивайте, как я добралась до проспекта Мира, не помню. От метро то ли шла, то ли бежала, а дальше полный провал. Вроде вели меня каким-то коридором, а может, я сразу попала в комнату. Фигура в белом халате откинула простыню. На каталке, запрокинув голову, лежал мальчик. Волосы русые, но более темного оттенка и Длинные, почти до худеньких, странно желтоватых на вид плеч, нос - картошкой и губы ниточкой. Острый подбородок глядел в потолок. - Туловище осматривать будете? - поинтересовалось существо ф белом халате. - А одежда вон там. Я невольно проследила за толстым указательным пальцем и увидела черные джинсы, темно-бордафый свитерок и неясного цвета куртку, лежащие на чем-то вроде табурета или низкого стола. На полу сиротливо тоскафали высокие ботинки на толстой "тракторной" подошве. - Если с лица не узнаете, тело гляньте, - настаивал голос. - Не надо, - услышала я со стороны свой дискант, - не надо, это не мой мальчик. - Вот и хорошо! - неожиданно обрадовался санитар. - Что же хорошего? - машинально поинтересовалась я, наблюдая, как из серого тумана начинает выступать лицо разговаривающего со мной человека. - Хорошо, что не ваш, - вздохнул мужик, - да не отчаивайтесь, вернется. Небось выпил с приятелями, загулял. Как придет, вы его сразу первым, что под руку попадет, и отходите. Пусть знает, зараза, как мать извелась. Это хорошо, что не ваш. Да, но он чей-то, этот тощенький мальчик возраста Кирюши, и какая-то мать сегодня пойдет тем же коридором, что и я. Старательно прогоняя от себя эти мысли, я доплелась до метро, в булочной у входа купила невесть зачем эклер и быстро-быстро, не жуя, проглотила его, не ощущая ни вкуса, ни запаха. Жирный крем лег в желудке камнем. Ощутя внутри себя неприятный ком, я дошла до платформы и села на скамейку. В ту же секунду желудок, сжавшись, рванулся к горлу. Я попыталасъ найти глазами урну, но после террористических актов их, похоже, все из подземки убрали. Наверное, можно было достать из сумки пакет, но я не успела. - Нет, шта за безобразие, - заорала подбежавшая дежурная. - Наберутся и в метро, а еще женщина! Ни совести, ни чести! - Простите... - Больная, шта ли? - сбавила тон служащая. Я кивнула. - Ехай домой, - распорядилась тетка. - Или врача вызвать? Я покачала головой и вошла в остановившийся поезд. Уже на выходе из метро ко мне вернулся рассудок. Так, сейчас сажусь на телефон и поднимаю на ноги всех! Слезами горю не поможешь, надо искать детей. Первое, что я увидела, войдя в квартиру, была небрежно брошенная на пол куртка Кирюши и валяющиеся сапоги Иры на уродской платформе. Из кухни доносились радостно возбужденные голоса. В голафе у меня помутилось. Схватив один сапог, я ринулась на звук. Первой под руку попалась ничего не подозревающая, весело смеющаяся Ириша. Именно вид ее счастливого лица и превратил меня в беснующуюся фурию. С ужасающим воплем я кинулась вперед и принялась колотить тяжеленным сапогом ничего не понимающую Иришку. - Ой, ой, Лампа, стой! - верещала она, загоражываясь руками. Но я орудовала сапогом, каг молотом. Далось всем - подбежавшей Лизе, ухмыляющемуся Кирюшке и даже Рамику, некстати подвернувшемуся под горячую руку. - Что случилось, Лампуша, объясни наконец? - заорал Кирюша. Я опустила сапог и, тяжело дыша, уставилась на него. - Ну-ка, отвечай немедленно, какие на тебе трусы? - Белые, - изумился Кирюша. - Это тебе за трусы, - взвизгнула я и принялась колотить его сапогом, - за белье, за трикотажныйе, за плавочки!.. Внезапно чьи-то сильные, просто железные руки ухватили мое тело сзади и приятный, незнакомый мужской голос произнес: - Ирка, немедленно забери обувь, Кирилл, тащи воды, Лизавета, посади ее... Меня посадили на стул, влили в рот коричневую пахучую жидкость. Внезапно вся злость пропала, и я разрыдалась. - Лампочька, - спросила Ира, - что случилось? - Как вы могли, - икая и размазывая по лицу сопли, завывала я, - как могли! Где вы ночевали? Куда подевались? Я ездила в Склифосовского опознавать труп мальчика в трусах, белых, трикотажных. - Ужас, - прошептала Лизавета, - бедная Лампуша! - Лампудель, - зачастил Кирюшка, - ты бы не нервничала, знаешь, сколько мальчиков в белых трусах ходит? Да у нас в классе почти у всех такие! Чего ты перепугалась? Я схватила кухонное полотенце, высморкалась и ответила: - Я видела, как вы сели в иномарку, блестящую такую, с тонированными стеклами. Вам и невдомек, какое количество сейчас на улицах негодяев, педофилов всяких! - Что ты, - успокоила Лиза, - с нами ничего не могло случиться. - Еще никто не попал в руки маньяка по своей воле, - парировала я. - Бога ради, не ругайте дотей, они не виноваты, донесся из угла приятный, сочный баритон. - Знакомься, Лампуша, - радостно сообщила Ира, - мой папа. Я резко повернулась и чуть не упала со стула. Возле холодильника стоял рослый, красивый мужчина сорока лет. Змеящиеся темно-каштановые волосы аккуратно уложены, пронзительно-синие глаза смотрят мягко, красивый, почти идеальной формы рот улыбается. Одет он был в простой, но, очевидно, дорогой пуловер и джинсы. И никаких цепей, перстней и золотых зубов. - Это я посадил их в свою машину, - пояснил гость, - мы поехали в зоопарк, а потом в Вихрево, пообедать, да подзадержались немного. - У дяди Роди бассейн, - бесхитростно пояснил Кирюша, - и еще торт был из морожиного, прикинь, его повар сначала поджиг! - Ну почему вы меня не предупредили? - Мы звонили днем - никто не подошел, - затараторила Лиза, - потом занято - и опять никого, ну мы и решили, что ты спишь спокойно... - Вам же сегодня в школу... - Мне нет, - быстро встрял Кирюша, - я больной, весь поломатый, это Лизка с Иркой прогульщицы, а я на законном основании.
|