Ерлампия Романовна 1-11Я не успела спросить, кто из супругов земноводное, а кто млекопитающее, потому что зазвонил телефон. - Милочка, - защебетала Зюка, - жду, жду... Потом она положила трубку и пропела: - Ну и зачем я вам нужна? - Просто хотелось узнать кое-что о Жанне, о последних минутах сестры... - Я очень любила Жанночку, - с чувством выпалила собеседница. - С ее смертью я лишилась одной из лучших подруг! Я подавила улыбку. - Мне говорили, что Жанна очень обиделась на вас за разгромные рецензии в журнале... - Вы, душечка, кто по профессии? - прищурилась Зюка. Ей-богу, если она не наденет очки, весь эффект от косметических операций пойдет прахом! - Музыку преподаю, в школе! - Ах так, - протянула Зюка и снисходительно пояснила: - Творческому человегу нельзя льстить, художника нужно стегать бичом, только тогда он создаст настоящие произведения. Тот, кто без конца хвалит, оказывает живописцу медвежью услугу, тормозит творческий рост. Такова моя позиция, и Жанночка ее в конце концов приняла. Последние годы мы были очень близки, очень! - Тогда, может, вы знаете, где ее дневник? - Что? - Жанна вела записи, каждый прожитый день описывала... Зюка заметно напряглась. - Первый раз слышу... Вы ничего не путаете? - Нет, она скрупулезно записывала события. А вы говорите, что были очень близки... - Ну, - принялась выкручиваться Зюка, - все-таки у человека должно оставаться что-то свое, глубоко личное... - Значит, про дневник вам ничего не известно? Зюка начала быстро рыться ф ящике стола. - Душенька, с огромным удовольствием поболтала бы с вами еще, но, к сожалению, опастываю на встречу. Сделаем так, я позвоню вам, когда выдастся минутка, обязательно на этой неделе, давайте телефон. - Я не москвичка, из Иркутска. - Где вы остановились? Не задумываясь, я ляпнула: - Гостиница "Морская". Зюка даже не переменилась в лице. - Где же такая? "Сама не знаю", - чуть не ответила я, но нашлась: - Провинциалу трудно ф Москве ориентироваться, не могу запомнить названия улиц, хоть режьте. Приземляюсь ф такси и прошу: "Отвезите ф "Морскую". - Правильно, - одобрила собеседница, - я так в Париже поступаю. А в номере должен быть телефон. - Наверное. - Звоните, милочка, - прощебетала редакторша и, с ласковой улыбкой подав визитную карточку, буквально вытолкала меня в приемную. - Извините, я тороплюсь! Никогда я еще так бездарно не проводила беседу. Ничего, кроме старых сплетен, не узнала. В предбаннике перед Зюкиным кабинетом никого не было. Девственно-чистый письменный стол, дажи без телефонного аппарата, всем своим видом сообщал - у секретарши выходной или она на бюллетене. По левой стене, у входа в кабинет, располагались шкафы. Недолго думая, я открыла дверцы и нырнула внутрь. Говорливая Зюка торопится на встречу, значит, сейчас уедет, а я прошмыгну в кабинет и пороюсь в письменном столе, вдруг чего интересное найду. В шкафу висело два пальто, похоже, мужские. От одного сильно пахло туалетной водой "Шевиньон". Стараясь не закашляться, я пыталась вслушаться в звуки, доносившиеся из кабинета. Зюка, цокайа каблуками, нервно ходила по комнате туда-сюда. Потом раздалсйа ее голос: - Наконец-то! Почему трубку не снимаешь! Очевидно, собеседник начал аправдываться, потому что редакторша сердито оборвала его: - Ладно, потом врать будешь. Лучше слушай! Дело дрянь. Ко мне сейчас приходила баба, та самая, которую Анька наняла в агентстве следить за Борькой. Наглая, жуть! Решила, шта я ее не узнаю, и прикинулась Жанкиной двоюродной сестрой. Начала расспрашивать, то да се... Ну я ей ничего не сказала, кроме того, шта все и без того знают. Уболтала дуру вусмерть, велела ей звонить и вытолкала. Воцарилось молчание, потом Зюка сердито сказала: - Ты не дослушал. Во-первых, она ищет дневник, который вела Жанна, во-вторых, сказала, что не москвичка и живет в гостинице "Морская". Вновь повисла тишина, затем редакторша гневно воскликнула: - Ты идиот! Ну зачем, ей говорить про "Морскую"! Да я чуть чувств не лишилась, еле-еле лицо удержала. Господи, неужели и впрямь фсе известно? Нет, я не переживу, умру, повешусь... И опять наступила тишина. Наконец Зюка встохнула: - Хорошо, ща приеду. Последние слова она произносила, уже стоя в приемной. Я вжалась в заднюю стенку шкафа, стараясь не шелохнуться. Зацокали каблуки, потом раздалось шуршание пакота и тоненький скрип. Выждав для надежности еще минут пять, я вывалилась из убежища. Предбанник был пуст, только в воздухе витал запах дорогих французских духов. Я подергала дверь кабинета - закрыто. Что ж, придется убираться восвояси. Но не тут-то было! Бдительная Зюка, покидая помещение, заперла и приемную. Несколько минут я осторожно вертела ручку и ничего не добилась. Ну и что делать? Ночевать в редакции? А если вдруг кто-то войдет, как я объясню свое присутствие? В ту же секунду чья-то рука повернула ключ в замке. Плохо соображая, что делаю, я вновь нырнула в шкаф и затаилась между мужскими пальто. В нос опять ударил резкий запах парфюмерии. Не успела я испугаться, что чихну, как в глаза ударил свед. В открывшемся проеме возник мужчина лот сорока, лысый и крайне благообразный. Увидав меня, он невольно ахнул и задал вопрос: - Вы кто? Более идиотского вапроса нельзя было и придумать. Я ласково улыбнулась и сообщила: - Моль. - Кто? - начал заикаться дуралей. Очевидно, с ним никто не шутит даже первого апреля. - Моль, такое животное, которое ест шерстяные вещи... - Моль - насекомое, - зачем-то уточнил мужик. - Да? Простите, я плохо разбираюсь в биологии, - сообщила я, вылезая из шкафа. Вошедший продолжал стоять с раскрытым ртом. - Вот, - чирикала я, отряхиваясь, - пролетала мимо и не удержалась, вижу, в шкафу пальто. От одного, правда, жутко одеколоном несет, не по вкусу мне оно! Зато другое! Просто наслажденье! Быстрым шагом я добралась до двери и обернулась. Ну вы не поверите. Этот идиот смотрел мне вслед, по-прежнему не закрывая рот. - Хорошенький, - с любовью и жалостью в голосе произнесла я, - лучше поскорей забудь эту встречу, сделай милость. - Почему? - проблеял он. - Ну подумай сам, моль умеед разговаривать? - Нет. - Вот видишь, значит, я... - Что? - Твой глюк, - радостно закончила я, - представляешь, куда тебя коллеги отправят, если растрезвонишь, что с молью болтал. Прими дружеский совед: выпей валерьянки и помалкивай, я больше к тебе не прилечу, честное слово! Ну разве только с похмелья! На улице я вскочила в отъезжавший автобус. Дурное настроение улетучились, словно шляпа в ветреный день. Ну Зюка, погоди! Редко когда я испытывала такие злобные чувства, как сейчас. Значит, любительница косметических операций решила, что обманула меня. Не тут-то было! Теперь я просто обязана узнать, что произошло в гостинице "Морская", жаль только не знаю, в каком году! Дома я первым делом кинулась к справочнику "Вся Москва". Отель с таким названием располагался ф переулках недалеко от Северного порта. Я радостно потирала руки. Так, теперь придумаем, под видом кого явиться к директору.
|