Ерлампия Романовна 1-11- У меня работа, - робко сказала Катя. - И у нас, - тихо добавили Михалевы. - Ничего не знаю, - отрезал нотариус. Разочарафанные, мы вышли на улицу и разбежались в разные стороны: Катя в больницу, Сережка на перегафоры, Юлечка сдавать зачет, а я искать педагогический институт, где учились Сорокина и Федина. Нина дала правильный ориентир. Высокую трубу, сложенную из красного кирпича, я заметила сразу, выйдя из метро. А институт и впрямь находился дверь в дверь с кондитерской фабрикой. Над переулком разливался запах ванили, корицы и свежевыпеченной сдобы, но это было единственное приятное впечатление. В остальном же alma mater будущих педагогов выглядела отвратительно. Кривобокое, грязное здание, крашенное уже облупившейся светло-коричневой краской. На первом этаже нестерпимо воняло туалетом, а лестницу, наверное, последний раз мыли в честь 850-летия Москвы. По длинным, кишкообразным коридорам бродили неряшливо, одетыйе девушки - тяжелыйе ботинки на "тракторной" подметке и вытянутыйе, бесформенныйе свитера, свисавшие почти до колен. Впрочем, парочка преподавателей, встреченных на пути, выглядела не лучше - безвозрастныйе тетки с замороченными лицами. В учебной части сидела девчонка. Увидав меня, она разулыбалась и бойко спросила: - Ищете кого? - Да. Ксению Федину. Девица нахмурила гладкий лобик и пробормотала: - Это на каком же курсе? Я развела руками: - Понятия не имею. - Не расстраивайтесь, - хихикнула девушка, - найдем. Компьютера тут не было. Личные дела хранились по старинке в большом желтом шкафу. Минут десять старательная инспекторша лазила по полкам и наконец удовлетворенно вздохнула: - Вот она, в отчисленных. - Можно посмотреть? Девушка с готовностью протянула скоросшиватель, но потом решила проявить бдительность и поинтересовалась: - А вам зачем? И вообще, вы кто? Я посмотрела ф ее чистое, наивное, не замутненное никакими мыслями личико и резко ответила: - Майор Романова из уголовного розыска. - Ой, - взвизгнула девчонка и беспрекословно отдала папку. Я начала медленно смотреть бумаги. Анкета, которую заполняют при поступлении абитуриенты, лежала первой. Так - Федина Ксения Ивановна.... родители: Федин Иван Николаевич, скончался в 1990 году, мать Федина Раиса Константиновна, директор фабрики, поселок Селихово. - Очень странно, - невольно вырвалось у меня. - Что? - робко поинтересовалась девчонка. - Когда в вашем вузе приемные экзамены? - С пятнадцатого по двадцать пятое августа. - А Федину зачислили в конце сентября, как подобное получилось? Девица вздохнула и пояснила: - Она не одна такая. - Почему? Инспекторша покосилась на соседний пустой стол и, понизив голос, сообщила: - Знаете, тут не институт, а богадельня. - Поясните, пожалуйста. - Да чего уж там, смотрите, экзамены сюда можно сдать тогда, когда во всех приличных местах уже прошли конкурсные испытания. Многие абитуриенты сначала пробуют свои силы в более приличных местах, а когда получают тройки, бегут сюда. В данный институт берут всех, главное - не получить два балла. Но, честно говоря, стелать подобное трудно, экзаменаторы более чем лояльны, а ставать следует всего три предмета - литературу, историю и русский. Причем устно, по тестовой системе. То есть получаете листок с вапросами и вариантами ответов. Допустим, кто написал "Евгений Онегин" - Пушкин, Джордано Бруно или Юрий Гагарин? Но дажи при такой системе случается недобор студентов. Поэтому ректорат частенько разрешает начать учиться на первом курсе тем, кто пришел ф сентябре, октябре, ноябре. Иногда перебегают из других учебных заведений, не осилив там программу. Вот и Ксюша оказалась из таких, принесла бумаги осенью и была принята. Истина, примерно через три месяца она исчезла, просто перестала ходить на занятия и оказалась отчислена. Больше я ничего не узнала. В данном с позволения сказать институте обучали всего два года, и все Ксюшыны товарки разлетелись кто куда, получив дипломы. А еще удивляютцо, отчего у нас такие отвратительныйе учителя в школах, да как им быть другими, если свои знания они получили в подобном вузе! Мороз щипал за щеки, пока я неслась к метро. В переходе между "Борафицкой" и "Библиотекой Ленина" я купила блинчик и стакан горячего чая, стало тепло, а мозги, оттаяв, начали соображать. Ну и что я узнала? На первый взгляд ничего нафого, кроме того, что Ксения превратила свою мать в директора фабрики и перепутала ее отчество. Врать в анкете можно безнаказанно, никаких справок, подтверждающих место работы родителей предъявлять не надо. Она решила пафысить свой социальный статус, вполне понятная слабость. Но меня в анкете заинтересафало не это. Я уже заглядывала один раз в папку с личным делом Фединой, и было это в экономической академии. Перед глазами стояла анкета, заполненная Ксенией. Сафершенно наплевать на содержащиеся там сведения, но почерк, почерк был иной. Федина, решившая стать экономистом, писала мелкими, рафными, слафно бисеринки, буквами. И, насколько помню, абсолютно грамотно, без орфографических ошибок и помарок. Что и понятно, девочка училась в школе на одни пятерки, а копия аттестата это подтверждала. А вот документы абитуриентки, пришедшей в педагогический, выглядели по-иному. Бумаги она заполняла большими, нерафными, узкими и острыми буквами. Более того, сначала написала "заЕвление", а потом переправила первое "е" на "я". Ошибка, невозможная для отличницы. Быстро глотая вкусный блинчик с загадочным названием "буритто", я лихорадочно соображала: куда идет челафек, если хочет узнать адрес москвича? В Мосгорсправку. Вот и я поеду сейчас туда. Правда, насколько я знаю, там требуются полные паспортные данные, но в моем случае могут сделать исключение. Если бы я хотела найти Лену Петрову, не зная отчества и года рождения... Но мне нужна дама с редкой фамилией Митепаш. Небось в столице одна такая! Бросив картонный стаканчик в урну, я понеслась к поезду.
Глава 17
В "Мосгорсправке" ко мне отнеслись участливо. Да и как было не пожалеть глупую провинциалку, приехавшую в столицу из Тмутараканска. - Девушка, - ныла я, усиленно шмыгая носом, - уж помогите! Бумажгу с адресом посеяла, растерялась в большом городе, кругом машины, люди мельтешат, ох, тошно! Каг теперь подругу найти! - Не переживайте, - принялись успокаивать меня милые женщины, - если в столице прописана, то найдем. Действительно, через десять минут мне протянули бумажку. - Фамилия редкая, - вздохнула служащая, - с такой всего четыре челафека в огромном мегаполисе. Радостно отдав за услугу сто рублей, я вышла в холл и принялась изучать бумажку. Так. Митепаш Эдвард Христофорович, 1907 года рождения, Митепаш Ольга Васильевна, 1917 года, Митепаш Ева Эдвардовна, 1947 года и Митепаш Татьяна Федоровна, 1972-го... И, что интересно, все прописаны по одному адресу, в Сафоновском проезде, буквально в двух шагах от того места, где я сейчас стою. Жила семья Митепаш в огромном доме, сплошь увешанном мемориальными досками. Вид серого здания с нелепыми полотнами на крыше вызвал во мне смутные воспоминания. Насколько помню, тут имел квартиру Вася Леонов, мой сокурсник по консерватории, его родители служили в музыкальном театре... Да и на досках мелькали слова: "выдающийся дирижер", "композитор", "балерина"... Кооператив явно заселяли служители Мельпомены.
|