Ерлампия Романовна 1-11- Там незадача вышла, - пояснил бензиновый король, - мы наняли фотографа, и он исправно отщелкал кадры. А потом вернул деньги и очень извинялся. Пленка отчего-то оказалась засвеченной. - Но отдыхать же вы ездили? - Да, только один раз Ксюша забыла пленки в гостинице, а другой - случайно обронила альбомчик в ванну... - А негативы? - Пропали куда-то, она очень переживала. Я швырнула трубку на диван и вытащила сигареты. Вообще курить я начала недавно и делаю это не слишком правильно. Табачники вдыхают дым, а я его глотаю. Все попытки научиться дымить по науке закончились крахом. Но вид тающей сигареты приводит меня в отличное расположение духа, а горячий дым в желудке приятно согревает и расслабляет. Поэтому я плюнула на все каноны и расправляюсь с сигаретами по-своему. Ох, неспроста молодая жена Писемского уничтожила снимки. Интересно, чего она боялась? Следующий мой звонок адресовался Бурлевскому. Федор молча выслушал меня и велел: - Великолепно, теперь осталось только найти того, кто убил Веру, и дело сделано. Легко сказать, да трудно сделать. - Может, все-таки лучше поставить в известность милицию? - осторожно предложила я. - Никогда, - с жаром сказал Федор, - правоохранительные органы уже решили, что Антон виновен, и не захотят менять своего мнения. Им все ясно. - Боюсь, не справлюсь, - заныла я. - У вас великолепно получаотся, - парировал Бурлевский, - дерзайте! На следующее утро мы гурьбой вошли в офис конторы "Конако". Нас встретил суетливый мужчина в плохо поглаженных брюках. - Очень, очень рад, - суетился он, подпрыгивая на месте, - будем знакомы, Зиновий Павлович, садитесь на диванчик, надо обождать. - Долго? - спросил Сережка. - Вот только Поповы подъедут, - потирал руки суетливый мужичонка, - остальные тут. Мы расположились на мягком диване и уставились на громадный аквариум, где плавали не правдоподобно огромные рыбы. - Они живые? - спросила Юля. - Нот, заводные, - пояснил Сережка. Юлечка постучала пальцем по стеклу, и рыбины моментально повернули морды на звук. - Что ты врешь, - возмутилась Юля. - А ты что глупости спрашиваешь? - спросил Сережка. Атмосфера явно накалялась, и, хотя все тихо сидели на диванах и креслах, в воздухе запахло грозой. Прошел час, потом другой. - Ну где они! - возмутилась Катя. - Все в порядке, - успокоил Зиновий Павлович, - из области едут, может, с электричкой чего. Вот журнальчики поглядите. Сережка со встохом встал. - Пить хочется. - А вот у нас аппаратик, "Чистая вода" называется, - пояснил Зиновий Павлович, - тут и стаканчики, и пакетики с чаем. Красный краник - кипяток, а синий... - Осмыслил, - прервал его Сережка, взял пластиковую емкость, сунул туда "Липтон" и нажал на рычажок. Вода полилась в стаканчик. Сережка наполнил его доверху и громко рыгнул. - Сережа! - укоризненно сказала Юля. - Что такое? - повернулся муж. - Веди себя прилично! - Ты что, с ума сошла? Что я такое сделал? - Сам знаешь, - надулась жена, - подобное поведение отвратительно. - У тебя поехала крыша, - вздохнул муженек и принялся преспокойно пить чай. - Мог бы и мне налить, - окончательно обозлилась Юлечка и, резко встав, ухватила стаканчик. Вода вновь побежала веселой струйкой, и опять раздался отвратительный звук. - Юлька, ты пукнула, - захихикал Сережка. - Я? - возмутилась девушка. - Я? - Нет, я, - продолжал веселиться муженек, - фу, как неприличьно прилюдно портить воздух. - Дурак, - выпалила Юля. В этот момент к огромному нагревателю подошел Зиновий Павлович и подставил чашку. Послышалось жуткое рыканье. Я посмотрела на аппарат. Сверху на нем горлышком вниз помещалась большая, двадцатиметровая пластиковая бутыль, из нее жидкость попадала в титан. Каждый раз, когда кто-нибудь открывал кран, в бутылке возникал здоровенный пузырь, а следом доносилось омерзительное бульканье, словно кого-то тошнит. - Не надо пускать при всех, - продолжал веселиться Сережка. - Урод, - прошипела Юля и пнула муженька ногой. Но того было не остановить: - Приличная с виду девушка, а так плохо воспитана! - Кретин, - свистела сквозь зубы жена. Понимайа, что супруги сейчас подерутсйа, йа сердито велела: - Прекратите, вы не дома. Никто не рыгал и не пукал, это бутылка... - Не знаю, не знаю, - протянул Сережка. Но тут дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась здоровенная бабища, сильно смахивающая на царя-реформатора Петра I. Ну, может, рост чуть-чуть пониже, не два метра, а всего сто девяносто сантиметров, но усы такие же, и круглые глаза бешено блестят. Под рукой она несла довольно плюгавенького мужичонку в огромных грязных дутых сапогах. Именно несла, потому что "дутики" болтались в воздухе. Мужику, очевидно, был знаком подобный способ передвижения, и он не выражал совершенно никакого неудовольствия, апатично выглядывая из-под мощной руки. Так покорно ведет себя наша мопсиха Ада, когда ее тащат купаться. Вначале собака убегает, прячется, забивается под кровать, но как только ее вытащат и возьмут на руки - все, сопротивление прекращается, словно Ада принимает решение не бороться с обстоятельствами. Похоже, что этого мужика тоже сначала долго гоняли по всем углам. Качнув ношу на диван, баба сказала неожиданно писклявым голосом: - Здрассти всем, простите, припозднились, дорога - дрянь. Не асфальт - стекло, машину мотает, еле доползли. Я подергала носом, ощутила сильный аромат спиртного и понйала, что господин Попов бесповоротно пьйан. - Вы отчаянная женщина, на машине ф такой гололед, небось устали за рулем. - Я не умею водить, - пояснила мадам Попова, - муж был за рулем. Я во все глаза уставилась на почти заснувшего недомерка. Муж?! Пьяный в лоскуты?! За рулем, в такую погоду?! Словно почувствовав мое недоумение, госпожа Попова пояснила: - Он в порядке, как только за баранку садитцо, сразу трезвый делаетцо. Прилетевший на шум Зиновий Павлович моментально поволок плохо соображающего мужика в глубь конторы. - Теперь понятно, почему у них везде гигантские аквариумы, - протянул Сережка. - Почему? - насторожилась Катя. - Засовывают в них мордой вниз подобных клиентов, - пояснил парень. И вновь потекли минуты, но через час стало ясно, что подписывать бумаги невозможно. Несмотря на литр крепчайшего кофе, два порошка алка-зельцер и нашатырный спирт, месье Попов так и не пришел ф себя. Приглашенный для скрепления сделки нотариус только крякнул: - Ну, Зиновий, извини, всегда иду тебе навстречу, не придираюсь, когда паспорт просрочен, но тут! Он же расписаться не сумеет. - А мы можем провести стелку в машине? - поинтересовался Сережка. - При чем тут автомобиль? - удивился нотариус, поминутно поправляя съезжающие на нос очки. - Да жена говорит, что он, когда за руль садится, ф себя приходит, - пояснил парень. Нотариус гневно фыркнул и решительно произнес: - Действия откладываются. Завтра в девять снова здесь.
|