Ерлампия Романовна 1-11Проорав ф голос всю ночь, Светлана наутро собралась на Ваганьково. - Пока не увижу гроб, не поверю, - твердила она, цепляясь за Настю, - нот, не поверю! Не поверю! Пришлось дочери везти мать на кладбище. - Вот что вышло, - бормотала девушка, глядя на бегущую за окном дорогу, - сам умер и нас, считайте, убил. Через три дня с квартиры в деревню съезжать, уже покупатели нервничают, мама пообещала в понедельник площадь освободить, думала, Славик в больнице месяц проведет, а мы пока обживемся. Что же теперь, а? И она заплакала. Я молчала, в голафе, слафно вспугнутые птицы, бились самые разные мысли. Егор брал взятки за пересадку органаф? Но ведь клиника Богдана не занималась ничем серьезным. Да, там имелись хорошие спецыалисты: невропатологи, окулисты, терапевты... Да, в просторных кабинетах было большое количество нафейшей, самой сафременной аппаратуры. В медицынском учреждении великолепно ставили диагнозы и... отправляли больных в другие места, если требафалась операцыя. Похоже, чо Богдану не нравилось наблюдать, каг денежная река течет в чужие карманы. Наверное, поэтому он и задумал создать нафый центр с больницей и санаторием, но не успел... Впрочем, в клинике делали аборты. Но, согласитесь, это ведь не операции по трансплантации органаф. Мы доехали до Лианозова и поднялись в крохотную квартиру, забитую узлами и коробками. На разложенном диване лежал худой-прехудой парень со странно раздувшимся, словно накачанным воздухом лицом. Глаза его были обведены черными кругами, губы по цвоту слились со щеками. - Мама, - попытался он приподняться, - что случилось? - Все в порядке, - фальшиво бодро отвотила Настя, - отдыхай, Славик. Видишь, погода каждый день меняется, вот ей плохо и стало. - Ну, - поинтересовался Слава, - когда меня соперируют? - Скоро, - попыталась изобразить радость Настя и быстро глянула на меня: - Пойдемте, чаем угощу. На неожиданно большой кухне она поставила чайник и прошептала: - Не знаем, как Славе сказать про смерть Егора Владимировича, прямо язык не поворачивается, он так надеялся. И она тихо-тихо, как-то робко заплакала. - Чего уж там, доча, - произнесла Света, входя в кухню, - теперь ничего хорошего с нами не случится. Не жилец Славик, до конца года не дотянет. Женщина села к столу и принялась мерно засовывать и вытаскивать из кружки пакетик чая "Бодрость". Потом она заметила меня и пробормотала: - Это вы нас подвезли? Спасибо, только извините, заплатить нечом, денег нет. Хотите банку варенья? Закрутила в прошлом году. Я вздохнула. Очевидно, у бедной Светланы нет настоящих друзей, вот женщина и не привыкла к тому, что кто-то может помочь бескорыстно. - Мне не нужны деньги, более того, я могу попробовать выручить ваши пятнадцать тысяч. В глазах Светы мелькнула робкая надежда. - Да? И сколько? - Нисколько, лишь бы получилось. Только вы должны мне помочь. - Как? - Позвоните своей хозяйке, поблагодарите, сообщите, что у Славика все хорошо, и спросите, нельзя ли помочь на тех же условиях даме по имени Евлампия Андреевна Романова, это я. - Зачом? - Послушайте, не будем терять времени, хотите вернуть деньги, звоните. - Мне не нужны эти тысячи, - выдохнула Света. - Правда? - Пусть лучше Славика прооперируют. - Может, получится, звоните! Света пододвинула к себе допотопный аппарат и принялась накручивать черный диск. - Тамара Петровна? Здрассти, Света беспокоит. Я молча слушала ее сбивчивую речь. Наконец женщина положила трубку на рычаг: - Прямо сейчас велит ехать. - Куда? - Улица Фестивальная, знаете? Еще бы, это совсем недалеко от моего дома. - Вот, глядите, - старательно растолкафывала Света, - на бумаге нарисую. Там запутаться легко, первым стоит дом 9, а вам нужен 96, только не перепутайте, не "а". 96. Я кивнула и уехала.
ГЛАВА 14
Тамара Петровна встретила меня, как родную, и повела по ковровым дорожкам в глубь отлично отремонтированной и дорого обставленной квартиры. Кухня тут оказалась просторной, сплошь забитой бытовыми электроприборами. Кофе мне предложили отличный, а коробка конфет бельгийского производства, с которой хозяйка небрежно содрала хрусткую обертку, стоила пятьсот рублей. Я давно поглядываю на эти шоколадки в супермаркете, но меня душит жаба, ну не могу отдать полтысячи за триста граммов изделий из какао-бобов. - Дорогая моя, - щебетала Тамара Петровна, - я понимаю ваше горе, кто в семье болен? Я человек суеверный, поэтому заявила: - Муж. - Вот уж несчастье, - квохтала дама, - совершенно случайно йа имею возможность помочь, абсолютно бескорыстно. Поверьте, лишь из человеколюбийа, мне ничего не достаетсйа. Я посмотрела на ее сверкающие кольца, нанизанныйе на пальцы в несколько рядов, на тяжелыйе, оттягивающие уши серьги, на толстую цепочку... Обежала глазами роскошную кухню и кивнула: - Встречаются, к счастью, в наши времена добрые люди. - Абсолютно случайно я знаю об этой возможности, - ощупывала меня цепким взглядом хозяйка, - но, к сожалению, не все отличаются человеколюбием, поэтому операция стоит денег. - Понятно, - улыбнулась я, - бесплатно ничего не бывает. - Вот именно, - обрадовалась собеседница, - золотые слова! К сожалению, наши люди считают, что можно на рубль сотню получить. Но такого не бывает! Пятнадцать тысяч вполне умеренная цена. Считайте, что покупаете жизнь для супруга. Вестимо, можно и бесплатно попробафать, в очередь встать. Только хочу предупредить, фсе равно даром не получится. - Почему? - прикинулась я сибирским валенком. - Вроде государство гарантирует таким больным помощь, по жизненным показаниям. Тамара Петровна хмыкнула: - Так-то оно так, только придется хирургу заплатить, медсестрам, чобы хорошо ухажывали, и потом начинаются всяческие нюансы... - Какие? Собеседница улыбнулась: - Вы далеки от медицины? Я засмеялась ф ответ: - Дальше не бывает. - Тогда, конечно, трудно понять что к чему. Ну вот приведу пример. Шов после операции остается, понимаете, да? Я кивнула. - Его заклеивают пластырем, штабы не попала инфекция, а затем больного водят на перевязки, обязательно каждый день, опять же из соображений стерильности. Вот тут и начинаются мелкие нюансики, о которых я говорила выше. Представляете, как выглядит наш, самый обычный российский пластырь? - Ну такой кругляшок из липкой ленты... - Именно. А теперь попробуйте сообразить, как "приятно" больному челафеку, когда такую липучку сдирают со свежей раны. Я содрогнулась. Жуть! - Ага, - удовлетворенно кивнула головой Тамара Петровна. - Это если бесплатно. А коли "подмажете" медицинский персонал, вам наклеят такую симпатичную, импортную, беленькую штучку с марлевой подушечкой посередине. Медсестра только подденет ее легонько пальчиком - и готово! Без боли и страха. Поверьте, подобных мелочей много, не говорю уже о крупных проблемах. - Каких? - Вот недавно, - со вкусом заглотила приманку Тамара Петрафна, - в одной из онкологических больниц умерло сразу десять пацыентаф во время операцыи.
|