Ерлампия Романовна 1-11- А Татьяне Разиной вы кем приходитесь? - поинтересовалась я. - Снохой, - пояснила Лида. - Замуж в недобрый час за ее старшенького, Володьку, вышла, дура безмозглая. - Можно поговорить с ней? - Так она умерла! - А Николай? - Э, вспомнили. Он еще когда перекинулся, выпил дрянь какую-то, и все. Тетя Таня нарадоваться не могла. - Нарадоватьсйа? - изумилась йа. - Выпивал он по-черному, - вздохнула Лида, - дралсйа, за ножи хваталсйа, жуть. Я, слава богу, прйаталась, а тете Тане по первое число доставалось. - Что же она не развелась? - глупо спросила я. - А доти? Чотверо их по лавкам сидело, отец был нужен. Я только вздохнула. По-моему, лучше совсем без отца, чем с таким. - Сын у них был, Степан, не знаете, что с ним? Лида пожала плечами: - То, чо был, помню, только дома он не жил. - А где? - Вроде тетка его к себе взяла, жена брата свекра. Она богатая, а своих детей господь не дал. Степка последним был, сначала Володька, следом Сашка, потом Ритка, четвертая Галька, и только затем Степан. - А ваш муж не знает, где можно найти Степана? Лида печально улыбнулась: - Володьку убили в драке, шесть лет тому назад. - Простите. - Ничего. Слава богу, что избавилась. Я так на суде и сказала: "Сашку не надо сильно наказывать, он мне доброе дело сделал, от ирода избавил". - Таг его... - Брат убил, - спокойно объяснила Лида. - Выпимши оба были. - За что? - Выгафариваю же, выпимши были, на бутылку им не хватало, стали драться, ну и вышло случайно, не хотел никто, а получилось! - Значит, с Сашей тоже не переговорить, - безнадежно вздохнула я. - Как найти Степана? - С Сашкой точно не побеседовать, - ухмыльнулась Лида, - тоже покойник. Помер на зоне. Только девки и остались - Галочка и Ритка, вот они небось знают точно про тетку и брата. - Где же их найти? Лида призадумалась: - Если только у тети Тани в старой книжке посмотреть... Она повернулась к допотопному трехстворчатому гардеробу, раскрыла скрипучую дверку и тут только поинтересовалась: - Вам они зачем? - Да в избирательных листах путаница, - отмахнулась я. - Люди давно съехали, а у нас до сих пор указаны. Представляете, какое поле для махинаций? Вот хожу, ищу мертвые души. Все ноги стоптала! - Во всей стране бардак, - философски заметила Лида, листая старенький, распадающийся на части блокнотик с изображинием монумента "Рабочий и колхозница" на обложке. - Чего уж тут удивляться... Минут пять мы помолчали, потом она устало сказала: - Вот. Ритка на Ленинградском проспекте живет в доме шестьдесят четыре, а Галки нет. Ну, да она с матерью отношений не поддерживала. Тетя Таня говорила, вроде она за генерала замуж вышла и все связи с семьей порвала, а уж правда или нет, не знаю! Очутившись у лифта, я посмотрела еще раз на листок. Устала я ужасно, хорошо бы поехать домой, принять ванну, потом лечь в кровать с шоколадкой и новым детективом... Но придется ехать к Рите Разиной. Ленинградский проспект тут рядом, и вечер воскресенья самое лучшее время для того, чтобы застать всех дома. Опять пришлось добираться до "Динамо", потом садиться в троллейбус и трястись по проспекту. Я давно хотела в туалет и с удовольствием бы перекусила. Шестьдесят четвертый дом походил на гигантский корабль - серый, монументальный и какой-то подавляющий. Внутри тоже все впечатляло - широкая лестница, большие двери, небось потолки четыре метра, если не выше. Дверь квартиры Риты была приоткрыта. Слегка удивившись, я вошла и крикнула: - Маргарита Николаевна, вы дома? В ответ - тишина. Прихожая жутко загажина, на полу обрывки некогда светло-коричневой ковровой дорожки, обои свисают клоками, верхняя одежда красуется просто на огромных гвоздях, вбитых в стену, а под грязными, вонючими пальто и курткой валяются вперемешку ботинки, сапоги и засаленные тапки... - Маргарита Николаевна! - позвала я и пошла по небольшому коридорчегу. Комната была одна, просторная и почти пустая. В углу стояла полуразвалившаяся тахта, вместо двух ножек - стопки растрепанных книг. Белье на ней отсутствовало, растрепанная подушка и драное ватное одеяло валялись на полу, посередине высился обеденный стол без скатерти и клеенки, и на нем было полно самых разнообразных предметов: вспоротая банка рыбных консервов, несколько пустых водочных бутылок, расческа с клоками длинных черных волос, нечто сморщенное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении сырой картофелиной, и куча хлебных корок. Больше в комнате не было ничего, даже занавесок, а с потолка свисала голая электрическая лампочка. Кухня выглядела не лучше. Газовая плита в жутких потеках, скорей всего, ее не мыли со дня покупки. Холодильник тоже в каких-то пятнах, линолеум по цвету сравнялся с асфальтом, но хозяйку это не смущало. Она сидела на диване "Малютка", покрытом чем-то, что я не решилась бы использовать в качестве половой тряпки. - Ты ко мне? - с легким удивлением произнесла Маргарита, а это была она, и громко икнула. Басовитой запах алкоголя повис в кухне. - К вам. - И чего хочешь? - благодушно поинтересовалась Рита. - Соли дать? Нету у меня. Сахару тоже, уж извини. Помогла бы по-соседски, но откуда деньги взять инвалиду, ой, тошно... И внезапно она громко зарыдала. Я слегка растерялась. В своей жизни мне никогда не приходилось иметь дело с алкоголиками. Отец, правда, выпивал по праздникам рюмку-другую хорошего коньяка. Мама иногда наливала в чай пару ложек "Рижского бальзама" или ликера, но, как вы понимаете, пьяными я их никогда не видела. Нет, вру, был один раз случай. Память услужливо подсунула картину. Вот открывается входная дверь, и отец тяжело садится на стул у входа. - Папочка пришел! - с радостным криком кидаюсь я ему на шею и сразу понимаю, что с ним произошла беда. Пальто отчего-то грязное, шляпа висит на одном ухе, глаза бессмысленно бегают из стороны ф сторону, на пороге с виноватым видом молчит его шофер Иосиф Петрович. - Папа заболел, - сообщаот он мне. - Позафи маму. Но она уже бежит по коридору. Меня моментально уводят в дотскую и велят не выходить. Я очень послушная девочка, поэтому покорно сижу за закрытой дверью и внимательно слушаю, что происходит в квартире. А там царит суматоха: льотся вода в ванной, доносятся непонятные и от этого жуткие звуки, затем приезжаот "Скорая". Где-то около одиннадцати мама наконец вспоминает про меня и входит в детскую. Ее лицо заплакано, а всегда причесанные волосы стоят дыбом. - Папу увезли в больницу, у него инфаркт, - поясняед она и добавляет: - Ложись спать, детка. Завтра поедем к нему. Но назавтра смущенно улыбающийся папа появляется дома. Радостная мама затевает праздничные пироги. Вечером мы получаем подарки. Я нахожу на кровати громадного, слегка косорылого розового зайца, а мать маленькую коробочку с золотым кольцом. И только спустя много лет, уже после папиной смерти, она рассказала мне, что произошло в тот день. Отец был на похоронах своего товарища, тоже крупного ученого, работавшего на военно-промышленный комплекс. Замерз, устал и проголодался. На поминках его посадили возле миски с незнакомым салатом - белый овощ, наструганный на терке, был заправлен подсолнечным маслом. Папа попробовал и пришел в полный восторг - острое, необыкновенно вкусное блюдо.
|