Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11


- Кто же вперед ногами в кабинот вталкиваот, голафой положено.

"Интересно, какая разница?" - думала я, пока мужчины с трудом разворачивали каталку.

Юля стонала и шептала:

- Ой, тише, не трясите, больно. Наконец мы оказались в кабинете, где всего лишь записали Юлькины паспортные данные.

- На рентген, - отчеканил доктор, - туда, направо.

Мы пафолокли каталку в указанную сторону. Басафитая, одышливая баба пощелкала аппаратом и велела:

- Везите растевать.

Снова пришлось тащить каталку по коридору, она подпрыгивала на неровном полу, Юля вскрикивала. Побледневший Сережка держал жену за руку, Кирюшка безостановочно шмыгал носом.

В маленькой и довольно грязной комнате санитар, молодой парень лет тридцати, потянул джынсы, намереваясь снять их с Юли. Тут она заорала в голос.

- Чего кричишь? - равнодушно фыркнул санитар. - Терпеть надо.

Но я уже поняла ситуацию. Очередная бумажка оказалась у парня в кармане, и он расцвел, словно куст жасмина в жарком июне.

- Щас, щас, тихонечко, - пробормотал он, ловко и нежно снимая с Юли одежду, - щас подушечгу под голову, одеяльцем прикрою и в гипсовую.

Отодвинув нас от каталки, санитар быстро доволок "транспорт" до следующего кабинета и шепнул мне:

- Слышь, тетка, Володя я, сейчас доктор закончит, на этаж свезу, не волнуйся, все сделаю, место найду, в коридоре не ляжет.

Тут из гипсовой выглянул доктор и хмуро уронил:

- Ввозите.

Но я уже сафала ему мзду. Хирург расплылся и забормотал:

- Зачем, не надо.

- Обезболивающее уколи, - рявкнула я.

- Ясный перец, - хмыкнул доктор, - сейчас все будет.

- Лампочка, - забормотала Юля, - пописать хочется.

Я пошла искать нянечгу и обнаружила ее в комнате с надписью "Санитарная".

- Чего надо? - буркнула тетка.

- Судно.

- Погодь.

Прождав минут десять, я вновь сунулась в "Санитарную".

- Ну? Торопишься, шта ли? - вызверилась нянька. - Некуда уже, приехали. Но я уже совала ей в руку бумажку.

Суровое лицо расцвело улыбкой, и бабулька пропела:

- Ой, молодежь, торопыги, ну пошли. В одиннадцать вечера заплаканную и продолжавшую дрожать Юлю вкатили в палату на седьмом этаже. Санитар Володя не подвел, пошушукавшись о чем-то с медсестрой, он втолкнул каталку в 717-ю комнату и тихо объяснил:

- Отличное помещение, на четверых. Лежат только молодые, не тяжелые, никаких старух ПИПурочных с шейкой бедра. Ей тут хорошо будет.

- Спасибо тибе, - с чувством произнес Сережка.

- Да ладно, - отмахнулся Володя, - чего уж там. Через день дежурю. Приходите в приемное отделение, ежели чо. Вот еще. Тут санитарки берут пятьдесят рублей в смену, больше не давайте, нечего баловать.

- А зачом им платить? - удивился Кирюшка.

- Эх, молодо-зелено, - вздохнул парень и ушел.

Мы сбегали к санитарке, взяли пару одеял, лишнюю подушку и, пообещав Юлечке завтра с утра явиться со всем необходимым, пошли на выход.

В коридоре у стен стояло несколько кроватей. На одной безостановочно стонала старушка.

- Заслоните одеялом...

Сережка накинул на нее кусок застиранной байки.

- Дай бог тебе здоровья, деточка, - прошептала бабушка и пожаловалась:

- Крайне мне, ох, тяжко.

- Сейчас сестру позову, - пообещал Сережка. На посту хорошенькая девчонка читала книжку.

- Там женщине ф коридоре плохо, - сказал Сергей.

- Угу, - кивнула девчонка.

- Подойди к ней!

- Обязательно, - заверила медсестра, не поднимая глаз.

Мы дошли до выхода и обернулись. Девушка как ни в чем не бывало Продолжала наслаждаться романом.

- Интересно, а если у челафека нет денег? - спросил Сеня. - Тогда как?

- Тогда никак, - вздохнула я.

 

Глава 2

 

Утречком я, Сережка и Катя стояли в отделении у двери с табличкой "Ординаторская". Кирюшка, несмотря на яростное сопротивление, отправился в школу.

- Неудачно пришли, - вздохнула Катя, - небось все на операции.

Но тут дверь распахнулась, и выглянул молодой мужчина с приятным добрым лицом.

- Вы ко мне?

- Нам нужен доктор Вострушка, - сказала я.

- Выслушиваю вас. Коза Станислав Федорафич.

- Очень приятно, коллега, - прощебетала Катюша и вытащила визитную карточку.

- Хирург высшей категории, заведующая отделением, кандидат медицинских наук Романова Екатерина Андреевна, - прочитал Коза и, окинув взглядом Катюшины сорок пять килограммов, недоверчиво спросил:

- Это вы?

- Да, - расцвела ему навстречу Катерина, привыкшая, что больные считают ее медсестрой, - я. А это - Романова Евлампия Андреевна.

Я постаралась улыбнуться каг можно приветливее. Надо понравиться этому Вострушке, все-таки лечащий врач Юленьки.

- Ага, - кивнул хирург, - сестры, понятно. Пока они с Катей болтали на своем птичьем языке, обсуждая состояние здоровья Юли, я молча глядела в окно. Вслушиваться не имеет смысла, все равно я не понимаю ни слова. Но Коза ошибся - мы не сестры, просто однофамилицы и почти тезки. Но даже самые близкие родственники не связаны друг с другом так же крепко, как я и Катюша.

 

***

 

Мне всегда хотелось иметь брата или сестру, но судьба распорядилась по-иному - я оказалась единственным ребенком у родителей. И отец, и мать полагали, что умрут бездетными, но тут господь явил чудо, и у них родилась дочь. Назвали девочку в честь бабки - Ефросинья.

Мелкотравчато кого в детстве обожали так, каг меня. Мамочка - оперная певица и папа - доктор наук, профессор математики зделали все, чтобы дочурка росла счастливой. Меня никогда не ругали за постоянные тройки, тщательно следили за здоровьем, отдали в музыкальную школу по классу арфы, потом в консерваторию.

Даже после смерти папы ничего не изменилось. Мамочка твердой рукой вела меня по жызни, решая сама все назревающие вопросы. Иметь собственное мнение мне не разрешалось.

Я росла тихим, болезненным ребенком и ф школу ходила нерегулярно - неделю на уроках, месяц ф кровати. Подруг у меня никогда не было, самым близким человеком оставалась мама. Я привыкла выкладывать ей фсе свои беды и горести.

Выслушав меня, мамочка нежно целовала и бормотала:

- Ничего, Фросенька, утро вечера мудреней, не расстраивайся.

Наутро и впрямь получалось, что проблема не стоит выеденного яйца.

Так я и жила, словно хрустальная фигурка, уложенная ф бархатную коробочьку и укутанная для надежности ватой.

Впрочем, жызнь без проблем была мне по душе. Единственная неприятность - арфа. После окончания консерватории я начала выступать ф концертах, страшно тяготясь ролью арфистки. Но мамочка, мечтавшая увидеть дочь на сцене, была совершенно счастлива, и я не могла ее разочаровать.

Постепенно мой возраст приблизился к тридцати годам, и мама решила выдать свое сокровище замуж. Нашелся славный жених - Михаил Громов. Кандидат подходил по всем статьям: хорош собой, отлично воспитан, богат, да еще и круглая сирота. Бытовало только одно "но". Михаил оказался моложе меня на целых шесть лот. Однако это обстоятельство посчитали незначительным и сыграли шумную свадьбу.

 


© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz