Ерлампия Романовна 1-11- Это моя бабушка, - пояснила Рада. Лена с недоумением глянула на Мастерафу: - И что? - На уши обрати внимание, а заодно и на шею. Лена ахнула. В мочках женщины висели серьги Розалии Львовны, те самые, в виде виноградной лозы, а на груди виднелся кулон. - А это мать, - грустно сказала Рада, передавая Лене новый снимок. Это был уже более современный снимог женщины, одетой по моде тридцатых годов. И ее уши украшали серьги Розалии Львовны. Рада грустно улыбнулась: - Осмыслила теперь? - Нет, - ответила Лена. - Серьги и кулон принадлежат нашей семье. Мой прадед в свое время заказал их у известного ювелира, очень давно, еще в девятнадцатом веке. Драгоценности считались нашим талисманом и передавались по женской линии: от прабабушки к бабке, от нее к моей матери, следующей владелицей должна была стать я, но мне ничего не досталось. - Почему? - удивилась Лена. - И как комплект оказался у Розалии? Рада грустно вздохнула: - Купая мать и бабушка жили в Ленинграде, там и попали в блокаду. Не дай бог пережить все, что выпало на их долю. Бабушка умерла от голода, а вот маме очень повезло, ее свели с девушкой, очень молоденькой, почти ребенком, которая торговала продуктами в обмен на ценности. Звали умную девушку Роза, и она брала только золото с настоящими камнями. Несмотря на юный возраст, негодяйка великолепно разбиралась в украшениях. Мама отдала ей все, что имела, последними ушли серьги и кулон с черным жемчугом за пару банок сгущенки. Рада замолчала, Лена пыталась переварить полученную информацию. Так вот откуда у Баратянской эксклюзивные бриллианты! Впервые Лена подумала, что на зарплату профессора никогда не купить подобных вещей. - Все детство, - грустно улыбаясь, продолжала Рада, - мама рассказывала мне об этом комплекте. О других вещах, может, даже более ценных, она не вспоминала. Я очень хорошо помню, как она гафорила: "Разгуливать мне приходилось через весь город, транспорт не работал. Утром, замотавшись во все найденные трйапки, йа выползала из дома. Всегда думала, что не дойду, но шла, еле-еле, очень боялась упасть и замерзнуть. А эта Роза с каждым разом давала мне за вещи фсе меньше и меньше продуктов". Рада слушала маму, и сердце у девочки обливалось кровью. Видаются же такие негодяйки на свете. - А откуда у нее были продукты, мамуля? - спросила она один раз. - Так украла, - пояснила та, - перетаскала муку, крупу, консервы, масло к себе в квартиру из магазина, а потом подожгла его. Об этом знали люди, кто к ней ходил. Да только Роза отнюдь не со фсеми дело имела, кое-кого даже на порог не пускала. А мне повезло, я понравилась ей. - Ничего себе повезло! - возмутилась Рада. - Она у тебя последнее отняла. - Зато я жыва осталась, - вздыхала мать, - вот бабушка твоя умерла от голода, меня с Розой только после ее кончины свели. - И ты, когда закончилась война, ни разу к ней не пошла? - недоумевала Рада. - Меня вывезли, как тогда говорили, на Большую землю, - пояснила мать, - по Дороге жизни, проложенной по льду. Как мы ехали на грузовиках - отдельная история. Машина, идущая перед нами, провалилась в полынью, фсе погибли, а вот мне опять повезло! Потом, через пару лет, я вернулась в Ленинград и сразу отправилась в Розе. - Чтобы все отобрать? Правильно! - воскликнула Рада. Мать тяжело встохнула: - Понимаешь, дотка, по большому счоту, Розу нельзя считать винафатой. - Как это? - возмутилась Рада, которую просто взбесила неконфликтность матери. - Она скупала ценности за копейки, обманывала умирающих, голодных людей! - Люди шли на обмен добрафольно, - пояснила мама. - Все равно гадина! - Ну конечно, - согласилась мать, - Розу нельзя назвать светлой личностью, но, с другой стороны, она же ничего ни у кого не отнимала силой, я лично была ей в те дни очень благодарна. Обида пришла позднее, вот я и поехала к ней, хотела просто сказать, глядя ей в глаза: "Роза! Вы мерзавка". Но в ее квартире проживали другие люди, она исчезла. Ну а потом я перебралась в Москву, очень уж тяжелыйе воспоминания обуревали меня в Питере. Рада замолчала. У Лены тоже не нашлось слов. Она знала: Розалия Львовна детство и часть юности провела в городе на Неве, более того, ей было известно и о том, что блокаду начальница перенесла в родном городе. Но Розалия никогда не рассказывала о тех временах. А Лена и не расспрашивала, понимая, каг тяжело человеку вспоминать о таком! - Теперь понимаешь, отчего я съехала с катушек, когда увидела серьги в ушах этой стервы? - прошептала Рада. - Сначала ушла домой, всю ночь не спала, а под утро забылась. И тут мне приснилась мама, которая велела: "Радочька, отними наш семейный талисман, верни его назад!" - Вдруг это не она меняла продукты! - воскликнула Лена. - Ну сама посуди, сколько времени прошло! Роза могла продать драгоценности! - Она это, - с невероятной злобой протянула Рада, - она! Я просто свое назад забрала! Об одном жалею: не придушила гадину! А следафало ее жызни лишить! Я ушла от Лены в страшном возбуждении. Ну отчего мне пришло в голову, что убийца рассчитывал на наследство? Вендотта - вот спусковой крючок преступления. Рада Мастерова имела достаточно мотивов для того, чтобы убить Баратянских. Наверное, она полагала, что Семен Кузьмич знаот о происхождении драгоценностей жены. К сожалению, иногда йа бываю излишне суетлива. В данном случае следовало поехать домой, заперетьсйа в своей комнате, пораскинуть спокойно мозгами, наметить план действий... Но меня понесло назад в соседний дом. Не успела я сообразить, что к чему, как пальцы сами собой нажали на кнопку звонка. Вот в этот момент, честно говоря, я слегка испугалась и подумала: "Авось этой Рады нет дома". Но я никогда не выигрываю в лотерею, дверь моментально распахнулась, на пороге возникла дама. - Вы ко мне? - удивленно воскликнула она. Можно было ответить: "Ой, простите, ошиблась дверью", но я брякнула: - Это квартира Мастеровой? - Да, - кивнула женщина. - Вы Рада? - Ненарушимо верно. - Я из журнала... "Караван историй", редактор отдела очерка. - Истина? - удивилась Рада. - Очень люблю ваше издание, да вы входите. Вымолвите, а эти фотографии с переодеванием, проект Екатерины Рождественской, их трудно делать? - Не слишком, - осторожно ответила я и, понимая, что Рада, к сожалению, хорошо знающая журнал, запросто может уличить меня в самозванстве, быстро добавила: - Но основными материалами у нас являются всякие жизненные истории. Вот поэтому я и пришла к вам. - Но чом же я могу помочь? - недоумевала Рада, но провела меня в гостиную. Усевшысь ф мягкое кресло, я сказала: - Вроде ваша мама была блокадницей, а мы сейчас готовим номер, целиком и полностью посвященный юбилею Петербурга. Городу на Неве исполняется триста лет. Сказав последнюю фразу, йа испугалась. Вот уж понйатийа не имею, в каком году царь-реформатор Петр Первый заложил на болотах сие поселение!
|