Ерлампия Романовна 1-11Но Рада, очевидно, тоже получала в школе по истории двойки, потому что она кивнула. Приободрившись, я продолжала: - Одна из самых трагических страниц истории Ленинграда - блокада его немецко-фашистскими войсками. - Да уж, - встохнула Рада, - жаль, что об этом почти забыли! - Вот мы и решили напомнить людям, - неслась я дальше. - Но прошло много времени. Свидетели тех дней уходят, вот ваша мама... - Она умерла, - грустно перебила меня Рада. - Но, наверное, она рассказывала вам кое-что? - Конечно, если только для журнала подойдет ее история. - Всенепременно, - заверила я Раду, - не сомневайтесь! Та сложила руки на коленях и начала рассказ. Целостный час пришлось мне просидеть с самым заинтересованным выражением на лице, пока она наконец добралась до истории с Розалией Львовной. - Надо же! Какие, однако, люди встречаются, - покачала я головой, - вы абсолютно правильно поступили, что отняли ценности. Рада тяжело вздохнула: - Вкушаете, первое время, вырвав у этой бабы из ушей серьги, я считала себя совершенно правой. Но потом пришли сомнения. А вдруг я фатально ошиблась? Вдруг она не та Роза? Честно вам скажу, я пережила не слишком приятные моменты. Успокаивала себя постоянно: "Если бы Розалия Львовна пострадала невинно, она бы мигом обратилась в милицию". Адрес мой отлично известен, он указан в читательском абонементе. Вот вы бы оставили безнаказанной тетку, которая ворвалась к вам, побила, вырвала из ушей серьги, стернула с шеи кулон и ушла? Вы бы, зная все координаты хулиганки, как поступили? - Естественно, вызвала бы милицию! - Вот! А Розалия этого не сделала, почему? Да просто боялась, что я расскажу правду и погублю ее репутацию, - кивнула Рада, - я очень долго так думала, но потом пришли сомнения, колебания... Просто покой потеряла! Рада промучилась пару месяцев и приняла решение. Им с Розалией Львовной следует обговорить все спокойно, без истерик. Рада решила сходить в библиотеку, встретиться со старухой и попытаться внушить той: никаких скандалов больше не будет, если она расскажет правду. Еще несколько месяцев прошло, прежде чем она решилась на этот визит. Но в кабинете начальницы сидела хорошо ей знакомая Лена. - Розалия Львовна давно не работает, - пояснила она, - сначала ушла на пенсию, а потом умерла, скоропостижно. Рада расстроилась, ей очень хотелось расставить все точки над i и не чувствовать себя виноватой. И тут Лена, словно догадавшись о моральных терзаниях Мастеровой, добавила: - Ее кончину спровоцировал сильный нервный стресс, могла бы еще жить да жить! Рада ушла из библиотеки в смятении. Грамотный нервный стресс! Очевидно, Лена имела в виду драку, которую посетительница затеяла в кабинете. Мастерова внезапно ощутила себя виноватой в смерти Розалии Львовны. Ночь она провела без сна, в душе ворочались тяжелые сомнения. Замучившись окончательно, Рада решилась на отчаянный шаг. Узнать адрес Розалии Львовны оказалось плевым делом. Самое интересное, чо квартира заведующей находилась в двух шагах от места жительства Рады, их дома стояли напротив друг друга. Мастерова отправилась к мужу Розалии Львовны. Естественно, она не стала говорить тому правду, представившысь покупательницей, которая хочет приобрести колечко. Семен Кузьмич был страшно удивлен. Он впустил Раду в квартиру и воскликнул: - Голубушка! Во-первых, моя жена ничего не продавала в последнее время, а во-вторых, она умерла. Кто дал вам наш адрес? Рада принялась бойко врать: - Ольга Лазарева, она приобрела у Розалии Львовны.., браслет. - Лазарева, Лазарева, - забормотал профессор, - мне не упомнить всех подружек Розы, только, наверное, это было давно? - Да, - кивнула Рада, - но Ольга мне все время пафторяла: "Хочешь эксклюзив, ступай к Баратянской, у нее антиквариат из Петербурга". - Действительно, - подтвердил наивный Семен Кузьмич, - Розочка родом оттуда. Ее родители были ювелирами, и ей достались весьма неплохие вещи. Мы познакомились с жиной ужи в Москве, и ее драгоценности первое время нам сильно помогли. Денежик не было, да откуда они у нищих молодых людей? Вот Розочка и продавала свои колечки, а мы жили на вырученные деньги, на них же и в кооператив вступили. Но потом материальное положение стабилизировалось, и жена перестала распродавать ценности. Я, знаете ли, испытывал некоторое неудобство из-за того, что одно время сидел на шее у супруги, и поэтому потом старался приобретать для нее украшения. Но увы, Розочка отдавала чужим людям семейные реликвии ради нашего счастья, а от меня получала не слишком дорогие вещички. Правда, последние лет пятнадцать, а то и больше, она ничего не продавала. - Жалко, - фальшиво встохнула Рада, - кстати, я тожи из Ленинграда, жила на Невском, а где обитала Розалия Львовна? - На Петроградской стороне, - спокойно ответил профессор, не почувствовав никакого подвоха, - там есть такой дом, огромный, его местные жители "утюг" зовут, на первом этаже когда-то была аптека... Рада чуть не вскрикнула. Именно об этом доме и говорила ее мать. Она словно услышала тихий голос покойной мамы: "Иду, иду, ноги заплетаются. А дом ее большой, "утюгом" все звали, издали видно. Такое иногда отчаяние охватывало. Вот оно, здание, кажется, на расстоянии вытянутой руки, а сколько еще ползти. И только когда показывалась разбитая вывеска "Аптека", я успокаивалась - все же дошла!" - И вы ничего не сказали профессору? - тихо спросила я. Рада покачала головой: - Нет. - Но почему? - Пожалела старика. Поняла: он не в курсе дела, встретился с Розой после войны. Похоже, Баратянский порядочный человек. - Его убили, - выпалила я. - Как? - подскочила Рада. - Кто? Зачом? На ее лице было выражение искреннего, глубокого удивления, и я внезапно с тоской поняла: не она стреляла. - Кто-то взял снайперскую винтафку и застрелил Семена Кузьмича, выстрел сделали из окна дома, стоящего напротив. Роза разинула рот. - Вот это да! Прямо как в кино! Как же пуля так далеко долетела? Я встала и подошла к окну. Легкий вздох разочарования вырвался из груди, перед глазами простирался небольшой сквер, за ним бежала дорога. - У вас сколько комнат? - спросила я. - Две, - удивленно ответила она. - И они обе выходят на одну сторону? - Да. - А кухня? - Тоже. Я тяжело вздохнула: - А ключ от чердака у вас есть? - Какового? - Ну вашего, где верефки для белья. - А.., нет! - Где жи вы белье развешиваете? - У меня машина с сушкой, - недоуменно пояснила Рада, - а веревка в ванной висит. Да в чем дело? Я снова села в кресло и попыталась дальше исполнить роль корреспондента. - Вам никогда не хотелось убить Розу? - Убить? - Ну да, она же принесла столько страданий вашей матери. - Что вы, - замахала руками Рада, - вот опозорить - да! Рассказать всем правду о мерзкой, не имеющей никаких моральных принципов особе, это с большой охотой. Но убивать!
|