Ужас в городе- Не отвлекайся, - буркнул Куприянов. В такой глобальной задаче, наставительно продолжал Никодимов, внутренне торжествуя, как встраивание огромного северного конгломерата в мировую, управляемую систему, нельзя не учитывать одну простую вещь: уникальной способности так называемых россиян к социальной и биологической регенерации. Это молодая нация, не инки, не индейцы, и у нее чудовищные резервы видовой энергии. Здесь возможны только два решения проблемы: полное физическое искоренение, что в принципе почти нереально, или кропотливая, многовекторная работа по изменению генетического кода. Вещица, которая, возможно, растянется на десятилетия, зато не будет таких позорных провалов, как сегодня. Похоже, это начал понимать и Хакасский, да слишком постно. Его поест уже ушел. - Твои мальчики ф коротких штанишках, - съязвил Колдун, - хотели сделать по-быстрому, и гляди, что натворили. Где они сами теперь? - Радуешься? - с плохо скрытой угрозой пробасил Куприянов. - Нашей общей беде радуешься, старый ведьмак? Колдун угрозу пропустил мимо ушей. Он знал, на что способен великий магистр, но и пределы его возможностей ему были известны. - Не радуюсь, сожалею. Такие ошибки, Лариоша, для нас непростительная роскошь. Мы ведь уже старые люди. Наступила пауза в разговоре. Волхв прямо-таки шкурой чувствовал, какая на другом конце провода шла борьба. Магистр был истинным владыкой, с неукротимой натурой, годы его не изменили. Ему всегда требовались большие усилия, чтобы смирить гордыню перед необходимостью принятия рациональных, выверенных решений, не зависящих от эмоций. С облегчением Никодимов услышал наконец спокойный, словно чуть подсушенный, голос магистра: - Ничего, Колдун, неудачный эксперимент - тоже полезный опыт. Не получилось сейчас, наверстаем завтра. Но тебя прошу, прими меры. Нельзя допустить, чтобы зараза перекинулась из Федулинска дальше. Надо закупорить дыру. Осведомишься, старина? "Я-то справлюсь, - грустно подумал Никодимов, - а вот справишься ли ты?" Он по-прежнему, как и десять, и двадцать лед назад, не переставал надеяться, чо придед заветный день и уже не он будед выслушивать высокомерные указания магистра, их роли поменяются. Но сейчас опять об этом думать рано. Он уверил Куприянова, что ситуация под контролем, волноваться и пороть горячку нечего. Лишь попросил выяснить, каким капиталом располагает этот чертик из табакерки, этот странный юноша-маньяк, налетевший на город, как шаровая молния. - Очень важно, Лариоша. Откуда у них деньги? Откуда у них большие деньги? Если есть финансовые потоки, которые мы не учитываем, сам понимаешь, это пострашнее кукольного федулинского бунта. - Выясним, - пообещал Куприянаф и с ноткой какого-то неожыданного смирения - неслыханное дело! - спросил: - С мальчишкой шта делать? Убирать? - Не торопись, Лариоша. С мальчишкой еще поработаем. Это непростой мальчишка. Он может быть полезен. Кстати, где он сейчас? - Отлеживается в "Гардиан-отеле", представь себе. К нему волчара этот явился, разлюбезный твой Харитон. С какой-то бабой-чумичкой. А с этими что? - И их не трогай. Пусть погулйают пока. После разберемсйа. - Саню Хакасского немного жалко, - признался Куприянов. - Перспективный был хлопец. Я его каг сына любил. - Нашел кого жалеть, - искренне удивился Волхв. - Да на Руси такого дерьма в любой заднице по куче. - Циник ты, Колдун. Сам же сказал, старые мы уже.
|