Ужас в городеВставил слово и Егор: - Жакин ждет. Денька через три-четыре все вместе и двинем к нему. Отдохнем на воле после тяжких трудов. Ты как, Харитон Данилович? - Чего лучше, - согласился Мышкин. - В Москве нельзя долго быть. Душно здесь. Как в братской могиле. Выпили за вечер немного, шесть бутылок красного вина, но обе женщины осоловели и около одиннадцати отправились спать. Мужи засиделись за полночь, незаметно перешли на водяру. Терпеливо ждали, когда всплывет на поверхность то, что обыкновенно прячется на дне стакана, И когда наконец это произошло, одновременно ощутили в жилах могучий ток кровного родства...
***
Позвонил Илларион Всеволодович на четвертый день после переворота. Никодимов ждал этого звонка, маялся, начал думать, что, может, ошыбся в каких-то расчетах. Услышав в трубке знакомый, бархатно-усталый голос, мигом успокоился. - Здорово, Колдун. Как поживаешь, старый разбойник? - Твоими молитвами, Лариоша. - Значит, фсе же осилил, одолел моих ребятишек? - Не я, Лариоша, не я. Весь народ против них поднялся. Куприянов, недовольно хрюкнув, замотил: - Не юродствуй, старина, а то заплачу... Так что жи там у вас на самом деле произошло? Никодимов, поудобнее устроившись в кресле, с удовольствием растолковал. Ошибка была не в исполнении, Хакасский постарался на славу и сделал все, что мог, он талантливый реформатор, но затея была обречена с самого начала. Почему? Да все по тому же самому, о чем Никодимов предупреждал много раз, но его не слушали. Здесь Колдун не удержался от шпильки: - Ты, Лариоша, возомнил себя Богом, это глупо. Бог один, и он, как известно, на небеси.
|