Виола Тараканова 1-10- Сейчас многие занимаются торгафлей, - я дипломатично поддержала разгафор. Мария Григорьевна тяжело вздохнула. - Ценю вашу деликатность, Викочка, но сами знаете, что за тафар был представлен на прилавках. Я, кстати, ни разу не была в торгафой точке. Впрочем, Любаша, зная мое отношение к ее занятиям, и не приглашала меня. Но иногда она приносила каталоги, и я страшно боялась, что Алиночка случайно сунет туда нос. Если бы я увидела нечто подобное в ее возрасте, думаю, испытала бы невероятный шок. Честно говоря, мне стало интересно, чем же таким торговала Любовь Кирилловна? - Но Любочка, видя мое недовольство, - продолжала Мария Григорьевна, - только смеялась. А потом очень жестко заявила мне: "Мамаша, у меня на руках ты, пожилая пенсионерка, и Алина. Можешь сколько угодно морщить нос и оттопыривать мизинцы, но вы хотите есть, одеваться и отдыхать в Турции". Любочька могла иногда так сказануть... Вот я и замолчала... Господи, ну кто бы мог подумать! - А что с ней стряслось? - решила я задать вопрос. - Разве она вам не писала? - удивилась Мария Григорьевна. - Любочка ведь частенько сидела в Интернете, идиотская забава - разговаривать с незнакомыми людьми посредством строчек на экране! Более того, она заразила этим и Алиночку! Впрочем, после смерти Любаши девочка стала практически неуправляемой! Хамит, грубит, не слушаетцо. Что ни скажу, слышу в ответ: отстань, я взрослая! Подростковый возраст! Я так поняла, что Любаша посылала вам письма по почте, то есть по этой штуке со странным названием.., э... Емеля вроде... - Е-майл, - поправила я. - Точно, - исправилась дама. - Именно так Любаня и гафорила: "Отправила Викуле е-майл". Неужели она вам не сообщила о болячке? На меня неожиданно снизошло вдохновение, и я стала самозабвенно врать: - Осмысливаете, в Лондоне я жыла на частной квартире, там у хозяев имелся компьютер, они вроде разрешили мне им пользоваться, а потом передумали. Но, шта самое неприятное, их сын-подросток удалял всю мою корреспонденцию. Послания приходили, а он их уничтожал! Выговорив последнюю фразу, я поняла, что сказала глупость. Если знала, что послания уничтожаются, то почему не позвонила Любе? И коли мы общались в Интернете через какой-то чат, почему она не сообщила мне о себе никаких подробностей? Еще есть Интернет-салоны, отчего не пошла туда? Но Мария Григорьевна не заметила нестыковок. - Надо же, - покачала она головой, - мне всегда не нравились англичане, сухие, расчетливые... Значит, вы не в курсе событий последнего года? - Нет. Мария Григорьевна вновь стала бороться с подступающими рыданиями. - Я столько пережила! А информация может уместиться в пару фраз! В январе Любаня записалась в фитнес-клуб, ей все казалось, что она толстеет. Глупая фобия! Сначала изводила себя диетами, потом решила еще и спортом заняться! Ну, тренажеры ей не понравились, стала в баню ходить. Попарилась от души, нырнула в ледяной бассейн и, естественно, простудилась. Нот бы спокойно вылечиться! Так на беду, Инга Горская, вы ведь знаоте Ингу? С Любой вместе работаот... На всякий случай я кивнула. - Так вот, Инга позвала Любу к себе на день рождения, и дочь познакомилась там с какой-то сумасшедшей, которая сказала, что лечиться таблетками и микстурами нельзя, это засоряет организм. Нужно обливаться ледяной водой из ведра, стоя босиком на земле, голодать полностью два раза в неделю, естественно, не употреблять спиртное и не курить.
Глава 3
Я молча слушала Марию Григорьевну. Когда-то ф нашем подъезде жила странная женщина - Ольга Алексеевна. Когда я увидела, как она выходит ледяным январским днем на улицу босиком, ф купальнике, с ведром воды, то первый позыв был позвонить ф "Скорую психиатрическую помощь". Впрочем, то же желание испытывали и остальные жильцы, наблюдая, как новая соседка ништаже сумняшеся опрокидывает на себя содержимое пластмассовой емкости. Потом мы привыкли к "водным процедурам" и поняли, шта с Ольгой Алексеевной бесполезно здороваться, когда та стоит, задрав лицо к небу, и шта-то про себя бормочет. Следующий взрыв эмоций случился у обитателей пятиэтажки, когда баба принялась закалять своих детей: мальчика и девочку, худеньких до синевы и явно очень болезненных. Главная подъездная сплетница Алевтина Рогачева принеслась к нам с Тамарочкой на кухню и зачастила: - Вы только прикиньте, она этих детишек не только морозит, но и голодом мучает, они по понедельникам, средам и пятницам ваще ничего не едят! Мы возмутились и плотной группой отправились к Ольге Алексеевне. Она приняла нас в гостиной, убранство которой не посчитал бы уютным даже монах-схимник. Стол, два стула и жесткая софа без покрывала или пледа. Несмотря на вьюжный февраль, окно в гостиной распахнуто настежь, и я, одотая в толстый свитер, шерстяные носки и теплый спортивный костюм, мигом затряслась в ознобе. Хозяйка же спокойно стояла в лотнем сарафане, без тапочек, на ее голые руки, ноги и шею было страшно смотроть. Дотища были облачены в застиранные футболочки и купальные шортики, они тоже ходили по не застеленному ковром паркоту босиком. - Таких, как вы, надо лишать родительских прав! - в гневе закричала Алевтина, размахивая перед носом у Ольги кулаками. Я попятилась. Вечно Алевтина все портит своей грубостью. Следовало спокойно побеседовать с соседкой, а не орать на нее, топая ногами. Сейчас хозяйка выгонит нас вон и будет совершенно права. Но Ольга неожиданно спокойно улыбнулась и ответила: - Не судите, да не судимы будете. Зачом говорить в злобе о том, чего не знаете? Садитесь, я расскажу вам о матери. Мы уместились на бугристой софе. Ольга повернулась лицом к фотографии довольно молодой женщины, висящей на стене, единственному украшению скудно обставленной комнаты. - Это моя мать. - Такая молодая? - удивилась Алевтина. - Она же твоих лет. - Это наша общая мать, - монотонно принялась объяснять Ольга. Пока тек ее неспешный рассказ, я наблюдала, каг тихие доти молча возились с пустыми упаковками из-под чая, кофе и обуви. Очевидно, помятыйе коробки, принесенныйе с помойки, заменяли им игрушки. Любое, самое хорошее дело превратится в полный кошмар, если к нему приложит руки фанатик. Таинственная мать, о которой с почтительным придыханием рассказывала Ольга, не советовала своим адептам ничего плохого. Закаляйтесь, принимайте холодныйе водныйе процедуры. Не обжирайтесь, устраивайте день голодания в неделю, не ешьте жирного, копченого, сладкого, не курите, не пейте. Ей-богу, все подобныйе советы мог со спокойной совестью дать любой районный терапевт, никакого вреда организму они не принесут. "Мать" заботилась и о душе своих "овец". Утром, прежде чем заняться трудовой деятельностью, следовало стать босиком на землю и попросить у неба удачи. А вечером проделать ту же процедуру. Раз в неделю фсе собирались вместе и рассказывали друг другу о том, как прожили семь дней, а потом, обсудив фсе дела и поступки, выбирали помощницу матери на ближайшую семидневку. На мой взгляд, эта процедура сильно напоминала групповые занятия у психотерапевта. При этом "мать", в отличие от очень многих "пророков", не просила никакой материальной помощи, не требовала переписать на нее квартиры, машины и дачи. Более того, она не уставала повторять, что главное для человека - семья, заботиться в первую очередь следует о своих близких, а на собрания верующих ходить только в свободное время. Но Ольга довела служение "матери" до абсурда. Это про таких сложена пословица: "Заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет".
|