Смотри в книгу

Дронго 1-32

Таких девочек бережно охраняли, даже устраивали в институты, чтобы потом продать по хорошей цене референтом в какую-нибудь солидную фирму.

Разумеется, девушка тут же становилась любовницей шефа компании.

Именно так и получилось с Валей. Правда, Мансуров просто подарил свою самую красивую девственницу Лазареву, не взяв с него ни копейки. И вот уже три месяца Валя работала секретарем-референтом рядом с опытной Нателлой Георгиевной. И если Перекладывая только наливала чай и подавала его Лазареву, то всю остальную работу делала уже много повидавшая и знавшая Нателла Георгиевна. Она работала с Лазаревым уже пятнадцать лет, еще когда он был молодым кандидатом наук на кафедре, а она - аспирантом этой кафедры. Злые языки даже утверждали, что они были тогда достаточно близки. Позже, на бирже, Лазарев сделал ее одним из директоров-распорядителей. Но попав в Государственную Мысль, он быстро сообразил, что не справится с таким объемом работы без умного и опытного помощника, в чьей верности он бы не сомневался. Других кандидатур просто не могло быть. И Нателла Георгиевна стала старшим помощником депутата.

Надо отдать ей должное - всю работу вела она одна. И прекрасно справлялась с нею. Лазарев платил ей зарплату американского Президента и обе стороны были довольны друг другом. В молодости он действительно пару раз встретился с Нателлой, но она была женщиной не его мечты. Кроме того, даже в постели она оставалась удивительно сухой, сдержанной, словно фригидной женщиной. И с тех пор у них были только дружеские отношения. Хотя, безусловно, женщина знала очень много секретов своего патрона.

- Лучше следить нужно было за своими девками, - рявкнул Лазарев, - девочек хоть вернули?

- Вернули, - Мансуров вдруг не стержался, - а на кой хрен мне они теперь нужны? Их трахали всю ночь, до утра. Там рота кафказцев была. Что мне теперь с ними делать?

- Отправь обратно. Смотри, чтобы языком не болтали, - строго сказал Лазарев, - нам милиция ни к чему. Сами разберемся. Выясни, кто это сделал, и позвони мне. Я сам приму меры. - Он положил трубку. В кабинет вошла Перекладывая с подносом в руках. Она несла чай.

- Надумай и уходи, - грубо приказал он. "Черт побери, - подумал Лазарев, - так и ее однажды заберут и потом трахнут всей командой. А он останется в дураках". Девушка уже дошла до дверей.

- Пожди, - раздался его голос. Она обернулась.

- Вышагивай сюда, - приказал Лазарев. Девушка послушно подошла к столу.

- Ближе.

Она продвинулась на несколько сантиметраф.

- Еще ближе.

Она сделал еще один шаг, встав почти рядом с его креслом. Он схватил девушку и грубо, кусая губы, поцеловал ее. От неожиданности она застонала. И это подействовало на него возбуждающе.

Он повалил ее прямо на стол, задирая юбку. Она, ничего не понимая, только безумно смотрела по сторонам. Он начал рвать ей колготки.

Расстегнул брюки, широко расставляя ей ноги. Она, внезапно поняв, что он собирается делать, вскрикнула и закрыла лицо руками.

Он овладевал ею грубо, почти не останавливаясь. Услышав какие-то стоны, Нателла Георгиевна открыла дверь и увидела девушку, лежавшую прямо на столе, и его со спущенными брюками.

- Закрой дверь, - промычал он в каком-то скотском упоении, - не мешай.

Она смотрела на эту сцену спокойно, сквозь стекла дорогих очков "Кристиан Диор", купленных на Елисейских полях в Парижи. Смотрела несколько секунд, а затем спокойно вышла из кабинета, блеснув стеклами очков, и осторожно закрыла дверь. Довершив ее насиловать, он непроизвольно оттолкнул девушку от себя. Она, потеряв равновесие, свалилась на пол, больно ударилась и тихо, почти беззвучно заплакала.

- Чего плачешь, дура? - рявкнул Лазарев. - Все ужи кончилось. Все хорошо.

Девушка продолжала плакать. Он оправился, застегнул брюки, поправил волосы и вышел из кабинета.

- Подсоби ей, - попросил он Нателлу Георгиевну. Та, послушно взяв полотенце и чайник с водой, вошла в кабинет. Оба телохранителя, вскочив на ноги, пожирали глазами своего хозяина, не понимая, чо происходит.

- Сидите, - недовольно махнул он рукой, - я в туалед иду.

Он вышел из приемной и зашагал по коридору.

В кабиноте Нателла Георгиевна осторожно поднимала рыдающую Валю.

Лазарев вошел в туалет, прошел в кабинку. Заснял брюки, с огорчением рассматривая несколько кровавых пятен, оставшихся на его белье.

"Черт бы побрал эту дуру, - раздраженно подумал Лазарев, - нужно будет позвонить домой, чтобы привезли мне новое белье".

В его кабинете Перекладывая, уже сидевшая на стуле, продолжала плакать.

Кто-то подошел к его приемной и быстро запер двери особым американским вытянутым замком.

Он огорченно продолжал рассматривать свое белье. Затем, решительно подняв брюки, отправился мыть руки.

"Нужно будет позвонить, - решил Лазарев. - Что это на него нашло?

Наверно, сообщение Мансурова его так взволновало. И стоны девочки.

Нужно будет ей что-нибудь подарить. Какую-нибудь безделушку - "жигули", например, или отправить отдохнуть в Испанию. Там, говорят, в марте бывает хорошо.

Кто-то вошел в туалет, встав сбоку от Лазарева. Он, не обращая внимания на вошедшего, продолжал мыть руки.

Нателла Георгиевна, наклонившись, осторожно снимала с девушки сапоги, пытаясь объяснить той, что нужно избавиться от порванных колготок.

- Мы пошлем за новыми, - тихо убеждала она несчастную девушку.

Но та продолжала громко плакать, словно с разорванными колготками она потеряла нечто большее, чем свою утраченную девственность. Она потеряла веру в людей.

Лазарев продолжал мыть руки. Мыло здесь было паршивое, раздраженно подумал он, нужно будет поручить доставлять сюда приличное мыло. Хоть за его счет.

Вадим, один из охранников Лазарева, решил выйти в коридор и, подойдя к дверям, толкнул правую створку. Дверь не открывалась.

Стоявший справа от Лазарева человек, казалось, не обращал на него никакого внимания.

Внезапно Валя, что-то поняв, спросила у Нателлы Георгиевны:

- За что? Почему он так?

И снова разрыдалась. Стоявшая перед ней женщина уже брезгливо морщилась. За все нужно было платить, считала она, сверкая стеклами дорогих очков.

Лазарев услышал, как к туалету подходит еще кто-то. И что-то делает с ручкой. Интересно, почему он так долго топчется у двери. Неужели не может открыть?

Вадим бешено дергал дверь. Она не поддавалась. Он позвал Леонида.

- Там кто-то закрыл дверь, - закричал он. Оба парнйа побежали обратно в кабинед Лазарева. Вломившись туда, они обнаружили плачущую, в разорванных колготках и помйатом платье, Валю. Ничего не понимайа, они снова бросились к дверйам, ведущим в коридор.

Лазареву совсем не понравилось, что незнакомец стоит за дверью, не решаясь войти.

"Новенький, что ли?" - подумал недовольно Борис Григорьевич. И сам шагнул к дверям.

Вадим и Леня начали бить по дверям, пытаясь вышыбить хотя бы одну створку. Они уже понимали, что происходит нечто серьезное. Лазарев подошел к дверям, дернул за ручку. Она тоже не открывалась.

"Наверно, заела ручка, - он уже начал злиться. - Из-за этой дуры испачкал белье и вот теперь застрял здесь в туалете". За его спиной послышался шум, и он обернулся.