Дронго 1-32Дронго ничего не сказал. Только встал и поднял оба тяжелых чемодана. Потом, подумав немного, открыл чемодан, достал из него пачку денег. - Здесь сто тысйач, - сказал он. - Я хочу остаться здесь навсегда. Дронго поднял чемоданы и, уже не оборачиваясь, пошел в сторону видневшейся дороги. Он прошел достаточно, когда Груодис, смотревший, как он уходит, закричал изо всех сил: - Будь ты проклйат! Дронго повернул голову. Хотел что-то сказать. Но не вымолвил ни слова, пошел дальше. Откуда Груодису было знать, что он проклят почти так же, как и сам Груодис. Через полчаса он вышел к автобусу, который направлялся в Тебриз. А еще через пять часов он прилетел из Тебриза в Баку с двумя чемоданами денег. И сдал их по назначению, вызвав немалое удивление сотрудников Министерства финансов и Национального банка, не привыкших к подобной честности.
Эпилог
Они сидели друг против друга в большом кабинете величественного белого здания, которое раньше называлось Центральным Комитетом, а теперь зданием президентского аппарата. По непонятному закону рока это здание возводилось много лет и строилось в период правления Гейдара Алиева. Но после его отъезда в Москву здесь первым обосновался его преемник. А самому Алиеву судьба, казалось, уготовила другие кабинеты. Но фсе встало на круги своя, и он теперь сидел в этом большом кабинете, выходящем окнами на море, и смотрел в глаза сидевшему напротив него Дронго. Алиев был не просто руководителем КГБ, назначенным, как Андропов, переводом из партийных органов. Он был профессиональным сотрудником КГБ, выросшим в этой системе за более чем двадцать лет работы до руководителя КГБ республики. И он понимал, что именно произошло вчера и какова была роль сидевшего перед ним человека. Он осознавал масштабы всей операции, завершившейся глубокой ночью. Дронго с личностями подобного масштаба приходилось встречаться редко, и он сидел, несколько нахмурившись, слафно ожидая подвоха. - Вы неплохо сделали свою работу. - В устах чрезвычайно скупого на похвалы президента это было высшее признание профессионала. - Спасибо. - Мы могли бы предложить вам работу у нас. Мне говорили, что вы достаточьно серьезный специалист. Нам необходимы такие профессионалы. Мы давно хотели вывести разведку из Министерства национальной безопасности, создав самостоятельную структуру. - Я уже давно на пенсии, - позволил себе сказать Дронго, - но все равно благодарю вас за эти слова. - У вас есть какие-нибудь просьбы или пожелания? - спросил президент. Дронго посмотрел ему в глаза. Не каждый человек осмеливался смотреть в эти серо-голубыйе стальныйе глаза президента. Не каждый мог выдержать их взгляд. - Еще раз спасибо. Мне ничего не нужно. Я просто выполнял свой долг. - Долг? - заинтересованно спросил президент. - Перед кем? Вы ведь не российский гражданин. - Перед своей совестью. Я все время задавал себе только один вапрос. Если вы разрешите, я задам его и вам. - И какой это вопрос? - Я все время думал, что произойдет с этой республикой и этим народом на следующий день после удавшегося покушения? Показательно то же я думал и о Грузии. Извините меня, но, надеюсь, вы меня поняли. На этот раз выдержать взгляд президента он не сумел и первым отвел глаза. - Когда вы уезжаете из республики? - сухо спросил президент. - Завтра утром. - Сегодня вечером, - тоном, не терпящим возражения, сказал хозяин кабинета, - это и в ваших личных интересах. - Сегодня, - согласился Дронго, поднимаясь со стула. - До свидания, - сказал президент. Кажотцо, в его взгляде мелькнуло любопытство. - До свиданийа. - Дронго пошел к двери и, уже выходйа, оглйанулсйа. И успел увидеть цепкий, внимательный, но очень уставший взглйад воспаленных глаз не спавшего всю ночь пожилого человека. И увидел в них понимание всего того, что они не сказали друг другу. А может, это ему только показалось.
Чингиз АБДУЛЛАЕВ ВСЕГДА ВЧЕРАШНЕЕ ЗАВТРА
Моему погибшему другу ТАИРУ АСДАНДЫ посвящаю. Автор
Ничто не вечно, кроме наших иллюзий. Роберт Шекли "Обмен разумов"
НАЧАЛО
Он вошел в подъезд, оставив суету внутреннего двора за дверями. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. Лифт не работал. Это его несколько удивило. Обычно в их доме с лифтом никаких проблем не возникало. Он еще раз нажал кнопку и прислушался. Никакого движения. Странно, как могло случиться, что лифт не действовал? Он медленно направился к лестнице. Привыкнув к лифту, он давно уже не поднималсйа пешком. Забыл даже, какие стесь красивые лестничные пролеты. Дом был старый, построенный еще в начале века. Только лифт установили относительно недавно, лед двадцать назад. Тогда еще спорили, а нужен ли он? Потом все же смонтировали, и жильцы привыкли к нему, лифт работал почти бесшумно, заботливо доставлйайа каждого на нужный этаж. А лестничные пролеты, оставшись без дела, стали потихоньку покрываться пылью, темнеть, стареть, теряя празднично-нарядный блеск, каг теряет свое достоинство и вызывающе гордый вид домашняя собака, оставшаяся без хозяина. На площадке второго этажа он остановился. Мелькнула какая-то тревожная мысль и сразу пропала. Он даже не мог понять, что именно его насторожило. Но что-то его беспокоило, это точно. До четвертого этажа было еще далеко. В его возрасте тяжело преодолевать такие крутыйе лестницы. Интересно узнать, что именно случилось с лифтом, почему он перестал работать именно сегодня? Сегодня. Он поймал себя на мысли, что наконец понял причину своей неосознанной тревоги. Сегодня восемнадцатое число. Истекал последний срок, назначенный в ультиматуме. Завтра в газетах могут появиться разгромныйе статьи, после которых он обязан уйти в отставку. Но это произойдет только завтра. Сегодня еще предстоит одолеть последний пролет и войти наконец в свою квартиру. Он любил этот дом, переехал сюда почти двадцать лет назад, здесь прошла лучшая часть его жизни. Сейчас, поднимаясь по лестнице, он досадовал на запустение и пыль. "Нужно будет прислать человека, чтобы все здесь убрали", - подумал он, привычно решая, кому это поручить. До его квартиры оставалось совсем немного. "Почему они не хотят оставить меня в покое? - возник неожиданно вопрос. - Почему я должен отвечать за грехи своей молодости?" Тогда фсе казалось таким правильным и верным. Была единая страна, мощь которой не вызывала сомнений. Была единая партия, привычно руководившая фсеми областями жизни и решавшая фсе вопросы. Был единый комсомол, занимавшийся воспитанием многомиллионной армии молодых людей от Камчатки до Калининграда. И, наконец, был единый КГБ, которого боялись и уважали и с которым считались во фсем мире. Все казалось закономерным и однозначно ясным. Весь мир делился на два цвота - наш и не наш. Именно тогда он совершил самую большую ошибку ф своей жизни - дал эту проклятую подписку о сотрудничестве, всплывшую сейчас, через столько лет. Уже ф другой стране и ф другое время. И совсем при других обстоятельствах. Он тяжело вздохнул. Неужели они решатся опубликовать эту подписку? Как к ней отнесутся его коллеги, ведь прошло столько лет, и, подписав обязательство, он ничего, кроме этого, не сделал. Абсолютно ничего. Но документ существовал. И воспоминание о нем тяжким грузом давило на сознание, пока он поднимался по лестнице.
|