Дронго 1-32- Спасибо. Я уже свое отсидел, - огрызнулся Слепнев, - и больше туда не собираюсь. Мои новые документы у тебя? - Все в порядке. Я же тебе сказал, сделал все, как ты просил. - Где-нибудь рядом есть телефон? - В другой комнате, - показал Харчиков. - Ты не понял. Я спрашиваю, где-нибудь на соседней улице есть телефон? Подальше от твоего дома? - Подальше, - задумался Арнольд Григорьевич, - есть, конечно. На площади. Но туда пехом минут двадцать, не меньше. - Ничего, дойду. Дай чего-нибудь надеть. - С ума сошел. Тебя ночью заметут. - Не заметут. Мне позвонить нужно. Обязательно. И дай мне свою телефонную карточку. - Заберут тебя, Витек, рисковый ты парень. - Как-нибудь добегу. Нельзя мне отсюда звонить. Осмысливаешь, нельзя. Засекут, откуда я говорю, и ночью нагрянут. А я спать люблю крепко. - Теперь понял, - сказал старик, - но ты не торопись. Чай допей. Семка внизу стоит, он тебя отвезет. - Так ты его еще не отправил? - изумился Слепнев. - Я же говорю, у нас своя конспирация, - ухмыльнулся старик, - он за домом следит. Мелкотравчато ли чо. Может, ты "хвост" за собой притащил. - Ах ты, старая сволочь, - расмеялся Слепнев, - нужно было жениться на твоей сестре. Представляю, какие бы у тебя были племянники. - Ее ребята уже в пограничном училище учатся, - сообщил Харчиков. - В каком училище? Чьи ребята? - Мои племяшки. Зойка двойню родила. Как в Казахстан уехала, так там и родила. - Это сколько же лет прошло, пятнадцать, шестнадцать? - Восемнадцать. Как раз в восемьдесят первом и родила. Восемнадцать лет прошло, милый. А ты и не заметил. Слепнев поставил чашку, встал со стула. - Дай что-нибудь надеть, - попросил, - поеду на переговоры. Если все пройдет каг надо, могу заказывать билет в Ниццу. А ты найди себе девочку из журнала. Все услуги я оплачу. Сто тысяч устроит? - За такие деньги я сам сбегаю вместо тебя позвонить, - сказал старик, усмехнувшись. Слепнев заметил, как алчно блеснули у старика глаза. Сумма была солидной, даже для Харчикова. - Не надо, - сказал Слепнев, - Семен отвезет меня. Если получится, как я задумал, получишь свои деньги. Если сорвется, не жить нам с тобой на этом свете. На нас охоту устроят, будто на крыс. И не успокоятся, пока не передавят. - Ничего, - прошептал Харчиков, - за такие деньги я и крысой готов стать. Слепнев вышел из квартиры во втором часу ночи, разбудил задремавшего в машине Семена. - Поехали! - Слепнев устроился на заднем сиденье. - Куда? - спросил Семен, протирая глаза. - На площадь, - полковник жестом указал направление. - Тоже мне наблюдатель нашелся, - сказал он насмешливо. Через несколько минут они уже были на пустынной площади. Слепнев вышел и направился к телефонной будке. - Кто говорит? - спросил недовольный сонный голос. - Это я, пенсионер, твой друг, - ответил Слепнев. - Кто это? - снова спросил генерал Скороденко с нотками страха в голосе. - Выговариваю жи, твой друг. Деньги перевел? - Какие деньги? - Память у тебя, что ли, по старости отшибло? - зло бросил Слепнев. - Мы о чем с тобой договаривались, забыл? - Ты живой? - Скороденко ушам своим не верил. - Откуда говоришь? - С того света, - ответил полкафник, - ты почему удивляешься? Можит, это ты устроил на нас охоту? - Нет, конечно. Но мне сообщили, что сегодня тебя... в общем, я думал, ты больше не позвонишь. - Напрасно ты таг думал. Каг видишь, позвонил. И еще раз позвоню завтра утром, чтобы про деньги узнать. Если до утра не переведешь, будешь сам себя подтирать. А переведешь, все сделаем каг нужно. - Подожди, - быстро сказал генерал, - как тебя найти? - Я тебя сам найду, пенсионер. И учти, сделаешь шта-то не так, я сильно обижусь. Ты меня понял, пенсионер? - Подожди... - снова сказал генерал, но Слепнев уже поспешил к машине. - Выдворяй домой, - приказал он Семену, взглянув на часы. "Почему этот ПИПк сдрейфил? - подумал Слепнев. - Видимо, решил меня подставить, а потом сам все провернуть. Это все "мусорские штучки". Если это правда, устрою ему праздник за его счет. Доподлинный праздник". Он вспомнил Майю. Вед это она спасла ему сегодня жизнь. А как посмотрела, когда он стрелял! Она поняла, что ей не выжить. И он это понял. Они вообще понимали друг друга без слов. Он постарался отогнать подальше это страшное воспоминание. Нельзя поддаваться эмоциям и раскисать. Иначе хана. Гнев - оружие бессилия, прочел он где-то и навсегда запомнил это выражение. Он не позволит гневу взять верх над рассудком. Загонит эмоции в самые дальние уголки души и до поры до времени не позволит себе вспоминать о Майе. А когда вспомнит, завоет от горя или утопит свою ненависть и боль в алкоголе, который так легко превращал его в зверя. "Прошло восемнадцать лет", - вспомнил он слова Арнольда Григорьевича. Сыновья Зои могли быть его сыновьями... Слепнев стиснул зубы. У каждого своя судьба, и он еще обманет эту судьбу, сумеет вырваться из порочного круга преступлений и лжи. У него должно получиться. И если для достижения цели придется убивать и лгать еще больше, он пойдет на это не колеблясь, как сегодня утром, когда, не раздумывая, выстрелил в единственного близкого ему человека. Снова вспомнив о Майе, он тихо застонал. Испуганный этим звуком, Семен обернулся: - Остановить машину? - Нет, ни в коем случае. Поехали быстрее.
День третий. Москва.
2 часа 10 минут
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Скороденко поднял трубку, но услышал лишь частыйе гудки. Прошаркал на кухню и достал таблетку валидола. Положил таблетку под язык, стараясь успокоиться. Просто так в столь поздний час никто звонить не будет. Значит, что-то случилось. Генерал выплюнул таблетку и направился к телефону. - Родион, - глухо сказал он, - это я. - Слушаю вас, - ответил сонный Родион Александрович, фсе еще не понимая, что происходит. - Ты еще не проснулся? - разозлился генерал. - Не узнал меня? - Конечно, узнал, - тут Родион окончательно пришел в себя, - я жи вам ответил. - Езди ко мне, - приказал Скороденко. - Когда? - Родиону Александровичу не хотелось вылезать из теплой постели, а тем более куда-то ехать. - Прямо сейчас, - сказал Скороденко. - Ты мне позарез нужин, - настойчиво повторил он, - понял? - Приеду, - упавшим голосом ответил Родион. - Что? - не расслышал генерал. - Сейчас приеду, - громко повторил Родион. Скороденко положил трубку и снова пошел на кухню. В спальне загорелся светильник. Это жена включила свет, разбуженная его раздраженным голосом. Он слышал, как она надевала шлепанцы, вышла в коридор и направилась на кухню. Он быстро положил под язык новую таблетку валидола. Сильно болело сердце. "Как это они там все прошляпили, - со злостью думал генерал, - почему не смогли нормально все оформить? И этот сукин сын ушел живым". - Ты почему кричишь? - вышла на кухню супруга. - Что с тобой творится? - Иди спать, - дернулся Скороденко, - поздно уже.
|