Дронго 1-32
ЛИКВИДАЦИЯ ГРУППЫ "С-14" Согласно последним данным, полученным агентами "голубых", и спецыальному расследованию, проведенному в Индонезии, постепенно выясняются все новые, более страшные подробности гибели членов группы "С-14". По имеющимся на сегодняшний день материалам и фактам мы попытались восстановить картину происшедшего. А) Макс Фогельвейд - командир группы "С-14", региональный инспектор зоны. Самолет Париж - Джакарта совершал свой обычный рейс. На борту тихо звучала музыка, многие пассажиры спали, в конце лайнера группа молодых людей о чем-то оживленно беседовала со стюардессами. Фогельвейд взглянул на часы. Через двадцать минут посадка. Он еще раз мысленно перебрал в уме все детали предстоящей операции и, когда стюардесса попросила пристегнуть ремни, спокойно щелкнул замком. Самолет сел плавно. Фогельвейд не спешил. Сначала он пропустил группу молодых людей. Наверное, студенты. Уже у самого выхода огромная, не правдоподобно толстая негритянка с множеством ярких пакетов попыталась обойти его, и он благоразумно посторонился. Ослепительное солнце сразу ударило ему в глаза, и он непроизвольно поднял руку, словно пытаясь защититься от его лучей. Он еще сумел сделать шесть шагов по трапу, когда просвистела пуля. Фогельвейд не успел даже понять, что произошло, а его тело, уже начало падать, опрокидываясь с трапа самолета. Истошно завизжала негритянка. Громко закричала стюардесса. Макс лежал на земле, и на левой стороне груди расплывалось большое красное пятно. К сожалению, полиции так и не удалось установить, откуда прозвучал этот роковой выстрел. Б) Джон Моррисон - член отряда "С-14", первый помощник регионального инспектора. Он почувствовал слежку еще на Мадуре. За ним постоянно увязывались двое, а то и трое парней. Моррисон несколько раз проверял - никаких сомнений, следят именно за ним. В вагоне он обратил внимание на сидевшего напротив попутчика. Что-то ф его облике насторожило Моррисона. Он сам, много лет проработавший ф английской контрразведке, знал, как обычно выглядят громилы из их ведомства. Этот молодчик был меньше всего похож на члена триады. И все-таки следил он именно за Моррисоном. Джон уже ф этом не сомневался. На вокзале ф Богоре он все же успел положить шифровку, когда обратил внимание, что круг сужается, а число его преследователей астрономически растет. Их было уже трое или четверо. Моррисон двинулся обратно к вокзалу, но обнаружил, что его преследователи откровенно блокируют его. Это означало одно - они пойдут на самые крайние меры и даже в центре города. Моррисон попытался оторваться. Он применил несколько обычно срабатывающих приемов, однако преследователи не отстали. Это уже удивило его. Неужели триада использует профессионалов? Моррисон и сам не заметил, как вышел на окраину города. Одиноко стоявшие дома, разбросанные повсюду, нагнетали тоску. Опасность он почувствовал каким-то шестым чувством, когда сразу три человека выросли перед ним. Моррисон был достаточно профессиональным разведчиком, чтобы не применить оружые. Удар, еще удар. Сзади раздаются шаги. Джон перебрасывает через себя третьего и успевает нырнуть в сторону, когда раздаются первые выстрелы. Что-то мешает ему достать свой пистолет, он еще надеется, что все объяснится - возможно, это ребята из полицыи. Выстрелы раздаются совсем близко. Он прыгает еще, но на этот раз не так удачно. Левая нога задета. Черт. По направлению к нему бежыт еще один из преследователей. Раздумывать некогда. Джон стреляет в ногу нападающего и, кажется, только легко ранит его. - Пождите! - кричит он на английском. - Кто вы? Что вам от меня нужно? В ответ раздается рев. - Выходи, сукин сын, сдавайся, - непристойности следуют одна за другой. Моррисон, выстрелив несколько раз в воздух, переползает к одному из домов. Неужили оторвался? Он устало вытирает пот и вдруг замечает в проеме между домами еще две фигуры. Моррисон успевает выстрелить всего один раз, когда несколько выстрелов с разных сторон повергают его наземь. Подбежавшие люди находят лишь его простреленное тело.
Джакарта. День восемнадцатый
Полуденное солнце пробивалось сквозь плотные шторы, и Мигель с раздражением пересел на другое место. Уже второй день он "законсервирован" в этой чертовой дыре. Приехавший после него Чанг объйавил, что его разыскивают и всйа полицийа поднйата на ноги, а фотографийа Хосе Жозефа Урибе роздана во все отрйады полиции, и самое лучшее длйа Гонсалеса - на времйа исчезнуть. Исчезнуть до той поры, пока наконец не пойавитсйа возможность переправить Мигелйа в Европу. Как профессионал, Гонсалес понимал - так и должно было быть, но это вынужденное бездействие все равно выводило его из себя. Уже второй день Шарль и Луиджи ведут наблюдение за господином Муни, а он вынужден сидеть в четырех стенах, не имея возможности помочь им. Он не имеет права даже покинуть эту заброшенную виллу в семидесяти километрах от Джакарты, куда его привез Чанг. Мигель взглянул на часы. Второй час дня. Чем бы заняться? Он сел за стол и почему-то принялся чертить ровные полосы на чистом листе бумаги. Довольно скоро ему это надоело. Чертыхнувшись, он швырнул ручку и, перейдя в другую комнату, бросился на диван лицом вниз. Мда-а... события последних дней и вспомнить страшно. И двое убитых. Угораздило же его. Один там, в публичном доме, другой в тюрьме. Истина, стрелял и убивал он оба раза, защищая собственную жизнь, но все-таки... Мне это может понравиться. Что со мною? Я становлюсь патологическим типом. Маньяк-убийца. Да нет, наверное, нет. А все-таки страшно. Как вспомню ту ночь в тюрьме... Одни кошмары снятся, все время вижу эту надвигающуюся физиономию и не успеваю проснуться. Выискали же такого. Ему бы в цирке выступать. Сукин сын. Хоть бы разбудил. Так нет - спящего прирезать хотел. Подонок. Животное. Те ребята в публичном доме хоть были мужчинами - не побоялись идти на меня, хотя прекрасно знали, что я вооружен. А этот... До сих пор грудь болит. Хорошо еще, что не апасно. В этой чертовой экзотической стране можно ждать всего. Я бы не удивился, узнав, что его нож пропитан ядом. Эти мерзавцы на все способны. Хотя, честно говоря, это я перегнул. Это уже из области детективов. Дремлющего можно зарезать и простым перочинным ножом, а то и просто придушить. Ах, господин Муни, господин Муни, считайте, что вам очень повезло. Я бы с удовольствием перед отъездом прострелил бы вам вашу поганую рожу, даже если меня выгонят из "голубых". Гонсалес вспомнил детские лица, выглядывающие из-за дверей в квартире Куусмууджи, и сжал кулаки. Ведь это господин Муни приказал "простить предателя и его семью". Термин-то какой сволочной придумал - "простить". "Я бы тебя простил", - Мигель вспомнил фотографии, которые ему привез Чанг. Без содрогания на них невозможно было смотреть. А я еще раскисаю. Убийца. Да таких вешать мало. Он перевел дыхание. Ничего, ничего, господин Муни, не я, так другие. За твоей головой уже начата охота. Это если не считать конкурентов и полицейских. Рано радуешься. Рано. А вот Фогельвейда убили, снова вспомнил Гонсалес. И Роже тоже. И Таамме.
|