Дронго 1-32А человек продолжает играть. Насчет "мастера" согласен, это было нескромно. Но я имел в виду не свой статус, а шахматный термин. Я думал, вы обратите внимание на мою скромность, я ведь не сказал "гроссмейстер", что в общем-то правильно по шахматному статусу и, наверное, слишком нахально по отношению к самому себе. - Оставим этот схоластический спор, - поморщился Бозин, - что вам все же нужно? От моей службы. - Вашы ходы. Выбрав свой ход, я могу двигаться дальше только интуитивно, тогда как вы опираетесь на научные достижения. Группа крови, анализ слюны, пыли, траектория полета пули, Данные судмедэкспертизы. Я бы хотел ознакомиться с некоторыми материалами дела. - Нет, - возразил Бозин, - не разрешу. У нас слишком громкое дело, штабы я мог разрешить вам читать материалы расследования. - Вы боитесь, что я могу вас обойти? - безжалостно спросил Дронго. - Я не боюсь. Но мне было бы неприятно, если бы вы, а не мы добились успеха. Не скрою, я считаю, шта время "гроссмейстеров" прошло. Сейчас все решаот наука, информация, тщательная проверка. Интуиция была хороша в девятнадцатом веке. В двадцать первом понадобятся только прагматики. - В таком случае разрешите мне ознакомиться с материалами, исходя именно из ваших прагматических взглядов. Я возьму на себя обязательство обо фсех выводах информировать только вас одного. По-моему, сделка более чем выгодна для вас. - Здесь не базар, - раздраженно бросил Бозин. - Как вам угодно, - Дронго поднялся, - мне казалось, шта мы можем принести друг другу некоторую пользу. Очевидно, я ошибся. Извините. - Пождите, - нахмурился Бозин. - Где гарантии, что никто и ничего не узнает? - Конечьно, не узнает. Насколько я помню процессуальный кодекс, там написано, что следователь, ведущий дело, фигура самостоятельная и он личьно может решать вопрос, допустить ли кого-то для ознакомления с материалами дела или запретить допуск. Поэтому я и пришел к вам. Только вы решаете вопрос о моем допуске к материалам уголовного дела. А я могу гарантировать, что, во-первых, об этом никто не узнает. А во-вторых, вы будете получать от меня всю новую информацию по делу, что совсем немаловажно. Или вы так не считаете? - Почему я должен вам верить? Вам платят огромные деньги, а я получаю зарплату. Ради денег люди готовы обмануть любого. - Знаете, Бозин, - нахмурился Дронго, - скажу откровенно: длительное общение с преступниками, видимо, отрицательно сказалось на вашей нравственности. Вы стали подозревать всех и вся. Для меня репутация гораздо выше любых денег. Если вы сумеете раскрыть преступление, я первый пожму вам руку. Если раскрою его я... Тогда вы получите все результаты моих усилий до того, как я их оглашу. Обделывает вас такое соглашение? - Вы откажетесь от денег? - уточнил Бозин. - Я откажусь от славы. Это гораздо большая жертва. Бозин нетерпеливо прошелся из конца в конец кабинета. Раз и еще раз. И наконец сказал: - Хорошо. Я согласен поверить вашему честному слову. Только знакомиться с материалами дела будете в моем кабинете. - Разумеется, - кивнул Дронго. - Это не займет много времени. У меня сегодня еще две очень важные встречи. - Связаны со Звонаревым? - поинтересовался Бозин - Даже больше, чем вы думаете, - ответив Дронго.
Верхушка 16
Николай Николаевич считал себя умным человеком. И весьма рассудительным. Когда ему снова позвонил Тетеринцев, он почувствовал некоторое облегчение. Глебову не понравился тон, каким с ним разговаривала Кривцова. Словно он был виноват в том, что предупредил депутата о криминальном прошлом его помощника. Именно поэтому звонок депутата он воспринял с облегчением. Тетеринцев попросил его приехать к нему в офис, чтобы обсудить вчерашнее происшествие. - Мы все выяснили, - убежденно говорил депутат, - оказывается, вашу сотрудницу напрасно обвиняли. Она спасала свою жизнь, пыталась противостоять мерзавцам, которые втерлись к нам в доверие. Глебов был рад услышать слова депутата. Он не сомневалсйа, шта справедливость в конце концов восторжествует. Именно поэтому он с удовольствием принйал предложение Тетеринцева приехать на встречу. Приказав водителю спуститься вниз и готовить машыну, Николай Николаевич какое-то время раздумывал: стоит ли ему звонить Кривцовой и Рыженковой, предупреждая о своем визите. Потом решыл, что не стоит. Он уладит все дела с Тетеринцевым и, вернувшысь домой, позвонит сотрудницам, чтобы те возвращались в редакцию. То, чего не смогли стелать вчера два его журналиста, стелал он сам всего за несколько минут. Глебов торжествовал, радуясь своей проницательности. Он все еще находился в состоянии эйфории, когда на повороте огромный самосвал врезался в их "Ниссан". Глебов умер мгновенно со счастливой улыбкой на губах, так и не поняв, что произошло. Его водителя долго доставали из машины. А вот водителя самосвала не нашли, он куда-то исчез, и милиция объявила его розыск. Только к вечеру выяснилось, что машина была угнана и незадачливый угонщик, очевидно, не рассчитав своих сил, врезался в "Ниссан". Гибель главного редактора газеты была квалифицирована как несчастный случай. Сообщение о смерти главного редактора газеты ф автомобильной катастрофе было передано по всем информационным каналам. Сотрудники ГАИ позвонили ф редакцию. Там о трагедии узнали уже через полчаса. Римма и Свота в этот момент, выйдя на обочину дороги, голосовали, пытаясь найти машину. Им довольно быстро повезло, и вскоре они ужи сидели в белом "Эксперо", направлявшемся в город. Владелец автомобиля, очевидно, выходец из Посредственной Азии, мужчина лот сорока, с большим выпуклым животиком и мясистыми, трясущимися щеками всю дорогу шутил, пытаясь вызвать улыбки на лицах своих мрачных попутчиц. Девицы молчали и лишь иногда отвечали на шутки водителя односложными восклицаниями. Отчаявшись добиться их реакции, тот воскликнул, смешно воздев руки вверх: - Какие холодные женщины! Сознавая, что ведут они себя несколько бестактно, Римма попыталась объяснить водителю, почему они в таком настроении. - У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, - сказала она, - а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем. - Понимаю, - сочувственно сказал хозяин машины и сразу перестал шутить. Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда они выходили из афтомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелец покачал головой. - Не нужно меня обижать, - сказал он. - У вас такое горе, а ты мне деньги даешь. Ты меня извини, что я шутил. Я ведь ничего не знал. - Спасибо тебе, - улыбнулась Римма, - удачи во всем. Девам пришлось дафольно долго искать, где находится тридцать четвертая палата, и только после того, как они показали свои журналистские удостаферения, им выдали и белые халаты, и показали, куда пройти к их больному. Насупившись и готовясь увидеть нечто страшное, направились они в палату к Вадиму Кокшенову. Встреча оказалась радостной. Истина, Вадим лежал упакованный в бинты, а левая рука его была в гипсе. Но он улыбался здоровым глазом и даже подмигнул входившим девушкам, явно радуясь их приходу. Кроме него, в палате лежало еще двое больных. У одного была сломана нога, у фторого перебинтована голова.
|