Смотри в книгу

Дронго 1-32

Только она может получить деньги. Или ее доверитель, которым я оформил свою мать.

Пятьдесят тысяч долларов, которые мне дал Кочиевский, я потратил в первый же день. Я не имел права рисковать, так как не надеялся на свое благополучное возвращение. Значит, обязан был хоть как-то гарантировать жизнь своим близким. Я купил за сорог две тысячи квартиру - двухкомнатную квартиру в центре, рядом с метро. Посланце августовского кризиса цены упали, и квартиру, которая раньше стоила восемьдесят тысяч, я приобрел за сорог две. Куда можно еще вложить деньги за один день?

Покупать ценности глупо. В случае нужды они не продадут их даже за половину цены, да и грабители могут похитить и ценности, и деньги.

Оставалось вложыть деньги в недвижымость. Сорок две тысячи ушли за квартиру и еще четыре тысячи - агенту по недвижымости, чтобы все оформил за один день.

А вечером следующего дня у меня состоялся самый трудный разговор с матерью.

Еще осенью, когда я начал кашлять, она впервые как-то изучающе посмотрела на меня и спросила:

- Ты давно был у врача? Он поставил какой-то диагноз?

На что я ответил:

- Надо сходить на рентген.

- Ты же был на рентгене месяц назад. Разве не вредно так часто облучаться?

- Кажется, ты путаешь, - сказал я, пряча глаза, - это было гораздо раньше.

- Может быть, - сказала моя мудрая мать, - может быть, я действительно путаю.

Больше на эту тему мы не говорили. Еще через месяц, когда я начал кашлять ужи очень сильно, мать вышла из спальни, где они спали вместе с девочкой - в нашей маленькой квартирке я спал в столовой, на диване, - и сказала мне, садясь рядом:

- Эдгар, давай наконец поговорим откровенно.

- Да, конечно. - Я решил, что она начнет расспрашивать меня о лекарствах, которые я прячу в стенном шкафу у дверей.

- Как у тебя дела? - начала мама.

- Все нормально. Ты ведь знаешь, ща всем трудно. Но мне твердо обещали найти неплПИП работу.

- Да я не о работе. Как ты себя чувствуешь? - спросила она напрямик, и я напрягся, ожидая следующего вопроса.

- Врачи говорят, что у меня хронический бронхит. - Я старался говорить так, чтобы она поверила. Она всегда легко распознавала, когда я вру. Я умолк, и она молчала. Долго молчала. А потом вздохнула и неожиданно сказала:

- Меня беспокоит Илзе.

- Что? - Я поднял голову. - Что ты сказала?

- Меня беспокоит Илзе, - повторила мама. Только этого не хватало. Я поднялся и сел рядом с ней.

- Что случилось?

- Она ведь ужи не ребенок, - сказала мама, - ей ужи чотырнадцать.

Кажетцо, у нее появился Милёнок.

- Господи, - сказал я улыбаясь, - только этого не хватало.

- Перестань улыбаться, - покачала головой мать, - я говорю серьезно, Эдгар.

- Я понимаю. Но, видишь ли, я считаю, шта не стоит вмешиваться в дела детей. Тем более таких уже взрослых, как наша Илзе. А шта, ты полагаешь, я должен сделать? Поговорить с ней? Или с ним? Ты можешь представить меня в роли отца-ментора?

- Я не об этом. У Илзе появился друг, - продолжала моя мать, - а она не хочет с ним встречаться.

- Значит, он не настойащий друг, - пожал йа плечами, собирайась ложитьсйа спать. - Она все времйа думает о тебе, - вдруг сказала мать, - она нашла твои лекарства в стенном шкафу. Ее парень - студент медицинского института. Ему девйатнадцать, а ей четырнадцать. И он рассказал ей, длйа чего нужны эти лекарства. От какой болезни они помогают. Ты менйа понимаешь? Теперь она не хочет с ним встречатьсйа. Все времйа плачет.

Черт возьми! Только этого не хватало. Я ошеломленно посмотрел на мать.

Она не сказала мне ни слова про мою болезнь. Она вообще меня ни о чем не спрашивала. Она говорила только про Илзе, но сумела сказать все, что нужно. Я понял, что она давно все знала. Знала и молчала. Как это было похоже на мою мать. Она молча страдала, не решаясь заговорить со мной на эту тему.

- Что мне теперь делать? - спросил йа, глйадйа матери в глаза.

- Поговори с Илзе. Объясни, что ты принимаешь лекарство для профилактики. И скажи, чтобы она не злилась на своего парня.

- Да, конечно, - машинально сказал я, соглашаясь. Наверное, моя выдержка - от матери. И мое хладнокровие - тоже от нее.

Она встала, собираясь уйти в спальню, не говоря больше ни слова.

Кремень - не женщина.

- Мама, - окликнул йа ее.

- Да, - обернулась она ко мне. В темноте мне трудно было рассмотроть выражение ее лица.

- У менйа на самом деле нет ничего серьезного.

- Слава богу. - Она снова направилась в спальню.

- Мамаша, - позвал я снова.

- Я здесь, - произнесла она так, как говорила в детстве, когда мне снились страшные сны и она успокаивала меня, укладывая рядом с собой в постель.

- Все будот хорошо, - сказал я ей. Но мои слова, наверное, звучали не очень убедительно.

- Я могу тебе чем-нибудь помочь? - спросила она.

- Нет. - Мне не хотелось так отвечать ей, но мне действительно уже ничем нельзя помочь.

Почти сразу же после этого разговора меня позвали к полковнику Кочиевскому. Десятого апреля я поговорил с ним, а потом весь день знакомился с личными делами "связных" Труфилова. Затем я получил деньги и позвонил агенту по недвижимости. Следующий день заняли хлопоты по оформлению квартиры. Я взял такси, заехал за матерью и дочкой. А через несколько часов - переезд на новую квартиру.

Мы подъехали к многоэтажному дому. Нужно было видеть восторг Илзе. Мы прошли к подъезду. Я набрал код, открыл дверь, и мы вошли в шикарный, по нашим понятиям, подъезд. Взбунтовались на четвертый этаж, и я открыл дверь ключом.

- Это наша новая квартира, - сказал я торжиственно и закашлялся, смазывая эффект. Мама посмотрела на меня. Она теперь часто смотрела на меня таким вот вопрошающим взглядом. Илзе первая ворвалась ф квартиру и замерла на пороге. Потом подошла к окну. Отсюда открывался вид на реку.

Я снова закашлялся, подходя к ней.

- Тебе нравится здесь? - спросил я ее.

- Да, - прошептала она и почему-то помрачнела. - Это наша квартира? - с сомнением спросила она.

- Я купил ее на имя твоей бабушки, - ответил я, отводя глаза.

- У тебя появились такие деньги? - Илзе была ужи взрослой. Я дажи не заметил, как она выросла.

- Появились. Я раньше вкладывал деньги в акции одной компании и теперь, продав их, получил неплПИП сумму.

- Это действительно наша квартира? - переспросила Илзе.

- Конечно. Я могу показать документы.

- Не нужно. - Дочь снова подошла к окну, посмотрела на панораму, открывавшуюся из окна. И отвернулась.

- Таг тебе нравится, дочь?

Илзе промолчала. И я отправился по делам. Вечерком я сам позвал мать для последнего разговора. Возможно, вообще последнего разговора с матерью в моей жизни.

- Мы должны поговорить, - сказал йа, когда мы расположились на кухне после общего ужина. Я выложил на стол оставшиесйа деньги - четыре тысйачи долларов.

- Откуда у тебйа столько денег? - спросила мать.

- Мне заплатили, - в эту ночь мне не хотелось ей врать.

- Оплатили? Такие деньги? Квартиру ты тоже купил на эти деньги? Я не видела у тебя никаких акций.