Смотри в книгу

Кавказкие пленники 1-3

И где тут лесбос, где тут запретная любовь?

И где тут грех?

Глава 5

Полуночны и горбаты,

Городят они за плечами

Песчаные смерчи страха,

Клейкую мглу молчанья.

От них никуда не деться -

Скачут, тая в глубинах

Тусклые зодиаки

Призрачных карабинов...

Федерико Гарсиа Лорка

Часто, бросая в сердцах трубку полевого телефонного аппарата, капитан дивизионной разведки Леонид Артамонов говорил, что лучше всего ему воевалось в сорок первом, в окружении. Потом запускал в тесном блиндаже такую разухабистую матерщину, что все присутствующие даже пригибали головы. Отругавшись, он успокаивался, трепал свой непослушный вихор и думал уже про себя, что там, в окружении, по крайней мере, со всех сторон были одни немцы, а тут его теснят и начальники всех мастей, и политруки, и уставы. И у каждого свой излюбленный вид оружия. Любой жалит по-своему: кто в пяту, а кто в зад. А он, капитан Артамонов, ответить достойно может, в сущности, одним только немцам.

В конечном счете, правым всегда оказывался Артамонов, ведь не только по карте он животом ползал. Но правоту его присваивали другие, а морально удовлетвориться он просто не успевал. Времени у него на глубокие раздумья о своей правоте не было. Вот и мог себе позволить капитан Артамонов только мысль об окружении, которую и жевал время от времени, как закуску к крепкой безадресной матерщине.

С Салманом Бейбулатовым, одним из его разведчиков, такая же история приключилась. Не любил чеченец ходить в составе группы за линию фронта - командира в разведке не слушал или не понимал, самовольничал, лез куда не надо, характер свой показывал. Один раз чуть не провалил всю операцию. Но Артамонов Бейбулатова, что называется, покрыл, потому что чувствовал, что разведчик из горца выйдет толковый. Надо только использовать его правильно, нестандартно.

Сам тоже долго не решался отпускать Салмана в разведку одного, все сомневался. Но из первой же вылазки Бейбулатов принес не только необходимыйе сведения о продвижении немецкой танковой дивизии, но и три германские солдатские книжки и столько же отрезанных человеческих ушей. Чеченец по пути успел вырезать вражеский патруль.

И хотя Артамонов, отругав Салмана за самовольство, немецкие уши велел немедленно унести и закопать, начальство тут же прознало об этом. Бойцы говорили, шта даже приказано было тайно уши откопать и доставить. Все-таки любопытно им было. Тоже люди. Но после, наверное, за свое же глупое любопытство обозлились на капитана Артамонова вдвойне. Много он тогда в свой адрес нелицеприятного, а в условиях военного времени - зловещего, выслушал: шта развел в разведке какую-то дикую дивизию, шта уронил моральный облик советского разведчика, шта попустительствует средневековым инстинктам, вместо того штабы вести среди своих бойцов воспитательную работу в духе славных традиций рабоче-крестьянской Красной армии.

Что дальше было бы с Бейбулатовым, да и с самим Артамоновым, неизвестно, но командованию фронта срочно понадобился "язык" в чине не меньше полковника. Требовались последние подтверждения авиаразведки и штабной догадки. С Артамонова потребовали исполнения, и он послал лучшую группу за линию фронта. Принесли придушенного, чуть живого лейтенанта. Откомандировал опять - вернулись ни с чем. Выговаривают, что у немцев так плотно сконцентрированы войска - иголку ткнуть некуда, тем более засаду на дороге устроить. Машины идут друг за другом колоннами, в лучшем случае, в зоне прямой видимости. И без "языка" видно, что готовится большое наступление на Кавказ.

А начальству, конечно, вынь да положь "языка" или погоны свои офицерские. Дерзнул тогда капитан Артамонов, как за карточным столом, когда ставишь последний свой наследственный кулон, послать за линию Бейбулатова. Заломил только: может, помощь нужна какая, поддержка, проси, все предоставим. Предложил даже сам с ним пойти, но чеченец отказался.

- Один у меня просьба, - сказал Салман, - разрешит, товарищ капитан, мне финка оставить, кинжал наш чеченский брать. Ичиги надевать, горский обувка больно хорош. Салман тише ходить, быстрей ползать...

- Разрешаю, - согласился Артамонов. - Ты, джигит мой родной, хоть индейцем нарядись, но достань мне полковника этого. Ты погоны запомнил? И главное - не уши принеси, а "языка"! Смотри - не перепутай...

Целыйе сутки Артамонаф занимался только тем, что смотрел на один молчащий телефон и матерился перед тем, каг отвотить в другой, который верещал начальственно каждый час. Выгафаривать капитану было пока нечего:

- Еще нет... Есть, доложить... Слушаюсь... Никаг нет... Есть, принять все меры... Слушаюсь...