Кавказкие пленники 1-3- Эвон, как молодой барин выделывает! - зашумели одобрительно крестьяне. - Сразу двоих барышень охаживает, точьно петух краснобородый! - А кинжал-то у него, должно, настоящий? - Знамо дело, настоящий, а вот борода клееная! К танцующему Казбичу подошел чеченский юноша Азамат - деревенский пастушок Потька Трынов, встал рядышком и открыл рот. На репотициях он хоть и нудно, без выражиния, но произносил свой текст, хвалил коня Казбича, предлагал ему деньги и свою сестру, а перед зрителями растерялся. - Что, Азамат, нравится мой конь? - подсказал ему Борский, Петька ф ответ закрыл рот, но стал ковырять ф носу. Тогда на сцену вышел Еремей, тоже наряженный чеченцем и дал Петьке такой подзатыльник, что тот слетел со сцены. - Ишь, нехристь, каг ребенка турнул! - прокомментировали эпизод зрители на лавках. - Ничего ж ему мальчонка не сделал, а вот дерется, окаянный. Исступлённый народ... Казбичу пришлось рассказать Еремею и подошедшему Печорину, как он любит своего коня Карагеза и не продаст его ни за какие деньги. На сцене первый раз появилась Бэла, она стала танцевать перед Печориным и петь ему величальную песню. Профессор Ратаев гордо оглядел соседей. Дочька его действительно была очень стройна и гибка, чеченский наряд ей шел. Но с крестьянских мест донеслось: - Ишь ты, как выделывается перед барчуком! Это Бобылевская барыня, что ли? - Не разберу никак. Морду-то платком занавесила, где тут рассмотреть. - На нашу Глашку похожа, та тоже к парням сама ластится, а опосля плачет горючими слезами. Азамат привел к Печорину Бэлу, по пути показав кому-то на заднем ряду кулак. Печорин старательно скучал, лежа на кушетке. Бэла вилась вокруг него. Народ понял сцену упрощенно, задние ряды загоготали. Тогда на сцене появился Еремей в солдатском картузе и стал высматривать в рядах несерьезно настроенных. Смех сразу же стих. Но сцена похищения Бэлы была встречена сочувственно. Людмила присела на край сцены, разулась и опустила голые ноги в воображаемый поток. Обязательных для настоящих чеченок шаровар на ней не было, и зрительный зал замер. Люда Ратаева, почувствовав, что она ?держит зал?, позволила себе оголить ноги до колен. Мужская половина зала встохнула, женская зашепталась. Люда поняла, что в этот момент Россия обрела в ее лице еще одну великую актрису. Из кустаф на белом коне, жующем лист бузины, выйехал Казбич. Бэла его упорно не замечала, даже тогда, когда конь ткнулся губами ей в голыйе ноги. Кафарный чеченец схватил ее за талию, но конь по кличке Мальчишка пошел дальше. Казбичу пришлось отпустить Бэлу, пафернуть коня назад и пафторить захват. Наконец, девушка была перекинута через седло. На сцену выбежали Печорин, солдат Еремей. Они стали кричать и целиться в Казбича из ружей, но почему-то не стреляли. Видимо, боялись попасть в Бэлу. Но когда они опустили ружья, за сценой послышались хлопки. Бэла тоже закричала и стала биться руками и ногами. Все удары, правда, достались тихому, старому Мальчику. Он вскинул задние копыта, тряхнул хвостом и вдруг поскакал мимо зрителей в залитое щедрым летним солнцем поле. Край седла больно давил Людмиле в живот, земля неслась перед ее глазами. Ей было действительно страшно, казалось, что конь несется бешеным аллюром. Но Мальчика надолго не хватило, он пошел шагом, потом остановился и, как ни в чем не бывало, потянулся в траву за розовым клевером. Борский соскочил на землю. Людмила увидела прямо перед собой мохнатую шапку, надвинутую на самые глаза, черные подведенные брови и красную всклокоченную бороду. Люда закрыла глаза. Она была во власти дикого горца. Страшного и жестокого, который не знал по-французски, не читал и тем более не сочинял стихов. Сейчас его жесткие, сильные руки схватят ее и бросят на траву прямо под копыта такого же дикого, как хозяин, горского скакуна... Чеченец обнял ее за плечи и стал стаскивать на землю. Людмила явно была слишком тяжела для него, да еще Мальчик пошел к очередному островку клевера. Девушке пришлось упираться коленями, помогая джигиту. Он принял ее в объятья, но не удержался на ногах, и они упали в траву. Красная борода съехала в сторону, черная бровь размазалась. Людмила сорвала с себя платок и рассыпала свои золотые волосы над запрокинутым в небо лицом Борского. - Я люблю тибя, - сказал бутафорский чеченец, - как никто никого не любил на этой земле. Я слафно весь мир вижу теперь через золото твоих волос. Мне теперь без тибя никак нельзя, я умру без тибя. Без тибя нет ничего - ни стихаф, ни России. Согласна ли ты стать моей женой? Людмила потянулась к его уху, чтобы шепнуть ?да?, но в рот ей полезла мерзкая крашенная борода...
2003 год. Московское море
Первое, что она почувствовала - пальцы, вцепившиеся ф землю. И неровную твердь этой земли под собой, под всем своим телом. Это ощущение было потрясающим. Чего можно бояться на земле, когда тебе есть на что опереться?
|