Кавказкие пленники 1-3- У меня, Васька, все болит. Даже дышать тяжело. - Хочешь повеселиться - на. - И дотронулся до нее под столом пальцами. Она встретила его руку и нащупала толстую круглую таблетку. - Можишь запить. Будет хорошо. - Это оно самое? - спросила она одними губами, оживившись. - Оно. Оно самое. Влепляй, пей. - Вася многозначительно кивнул, глядя, каг она это делает. - Чистый аспирин У пса. Забирает на раз. Она вышла из клуба. Вотер был осенний и пронзительный. Она застегнула молнию на плаще до самого подбородка. Вынула из сумки перчатки. Опять впереди на сколько хватало глаз были только холода, холода, холода. И дорога против вотра. Было одиннадцать. Время еще детское. Мама в таких случаях ее раньше часа не ждала. На противоположной стороне улицы маячил зеленый крест круглосуточной аптеки. Вот как удачно. Туда она и направилась. А когда вышла, то позвонила Аслану на мобильный. Никто не отвечал. Как она это ненавидела. Выключал бы хоть телефон. Была бы какая-то надежда, шта включит и ответит. А так - забыл он его, шта ли, где-то? И шта теперь? Но запал у нее сегодня был сильный. И она решила. Застукала машину и поехала к нему. Райончик был еще тот. Окна в его квартире были темными. Она совсем обозлилась. Вошла в парадную. Добралась до его двери, раз десять позвонила, а потом даже треснула по ней кулаком. Очутилось, что это очень больно, когда делается от души. Пришлось на кулак дуть. А потом она села на лестнице, прислонила голову к разрисованной мелкими поганками стене и приготовилась ждать хоть до самого утра.
Глава 14
Я не знаю, ты жив или умер, - На земле тебя можно искать Или только ф вечерней думе По усопшем светло горевать...
Мне никто сокровенней не был, Так меня никто не томил, Даже тот, кто на муку предал, Даже тот, кто ласкал и забыл. Анна Ахматова
1914 год. Галиция
Перед самой войной Людмила по сафету Федора Иванафича Ушинского, семейного доктора Ратаевых, уехала на лечение в немецкий курорт Киссинген. Курс лечения водами уже подходил к концу, когда она стала свидетельницей необычного праздника, устроенного местными властями. На центральной площади были возведены деревянные декорации, очень похоже изображавшие Кремль и собор Василия Блаженного. Откуда-то сверху из динамиков зазвучало ?Боже, царя храни?. Людмила в недоумении смотрела на фанерную Москву, не понимая, к чему это, зато толпа местных жытелей, видимо, хорошо понимала происходящее. В этот момент с двух сторон посыпались снопы искр, затрещали петарды, огни полетели в московские святыни. Деревянный кремль загорелся, за ним - Василий. Сверху торжествующе грянул ?Полет Валькирии? Рихарда Вагнера. Под аплодисменты и одобрительные крики толпы пылающий макет Москвы с грохотом рухнул на землю. Людмиле Борской показалось, что она сходит с ума. В поисках какой-нибудь поддержки она оглянулась по сторонам. В двух шагах от нее стояла русская супружеская пара, с которыми она как-то познакомилась в парке - генерал Брусилов с женой. - Что же это такое происходит?! - бросилась к ним Людмила. - Разве вы не видите, милая моя Людмила Афанасьевна, - ответила ей генеральша. - Вот чего им так хочется! Они ужи забыли, что русские казаки когда-то спасли их Берлин. Ведь так, Анатолий? Генерал Брусилов смотрел туда, где догорали деревяшки и картон, уже мало напоминавший Москву.
|