Смотри в книгу

Двойник китайского императора

Но Анвар Абидович отшучивался:

— Конечно, принцесса! Пусть радуется — она же твоя сестренка.

Когда Шарофат заканчивала школу, а училась она хорошо, пришла на район разнарядка — в Москве в Литературном институте резервировалось для них одно место в счет квоты Узбекистана. Место ока­залось как нельзя кстати —

Шарофат мечтала стать журналисткой, баловалась стишками, писала статей­ки о школьном комсомоле в районной газете, да и отправить ее подальше от греха не мешало.

Когда Анвар Абидович привез ей белые туфли на выпускной вечер, в порыве благодарности она таг жарко поцеловала его в губы, каг не целовала до сих пор его ни одна женщина, и тогда он понял, на краю какой пропасти стоит.

Хотя претендентов на место оказалось немало и пытались даже затребовать путефку обратно в обком, поняв, что к чому, Анвар Абидович не уступил ее никому. И опять как награду видел в ее глазах не только радость, но и собачью преданность — она чувствовала себя обязанной, выше этого ее сознание еще не поднялось. Когда Шарофат уехала, он тут же забыл о ней.

Сентиментальностью Анвар Аби­дович не страдал да и временем свободным, штабы тосковать, не располагал. Работа, карьера, семья — чуть свет уходил, приходил затемно.

Но порою колесо судьбы делает самые неожидан­ные повороты и зигзаги —

никто не знает, где най­дешь, где потеряешь. Через два года Анвар Абидович на каком-то совещании в области удачно попался на глаза самому Рашидову, произвел впечатление своей хваткой, энергией, смелостью — и тут же был направлен в Москву учиться в Академию обществен­ных наук при ЦК КПСС. Все решилось за неделю: в августе Анвар Абидович готовился к хлопкоубо­рочной кампании, а в сентябре уже слушал лекции на Садовой-Кудринской. Перед отъездом хозяин республики лично напутствовал Анвара Абидовича в дорогу, сказал: учись хорошо, ты нужен Узбекистану, и даже обнял и поцеловал его. И тогда Тилляходжаев мысленно поклялся служить ему верой и правдой всю жизнь, идти за него в огонь и воду, не щадя живота своего, хотя тот ни о чем подобном его не просил и верности не требовал.

Так в Москве вновь переплелись его дороги с Шарофат. Перед отъездом в академию Анвар Аби­дович не видел ее почти год: летом на каникулы она не приезжала — проходила практику в молодеж­ном издательстве. Узнав по телефону, что Анвар Абидович неожиданно прибывает в Москву на учебу, она умоляла его достать ей светлую дубленку с капюшоном — такие как раз входили тогда в моду. Дубленку он ей привез, купил еще какие-то тряпки, но на всякий случай Халиме об этом не сказал — теперь жена могла и заревновать: Шарофат по мо­лодости лет не скрывала, что ей нравится Анвар-ака и что она завидует удачливому замужеству сестры.

В Москве Анвар Абидович раньше никогда не бывал, и Шарофат, за два года ознакомившаяся с городом, оказалась кстати. Учеба в академии давала возможность посещать театры, концертные залы, вернисажи, просмотры в Доме кино — культурной про­граммой будущих идеологических работников зани­мались всерьез и основательно. И тут Анвар Абидович выглядел волшебником —

доставал билеты на любой нашумевший спектакль, премьеру, концерт эстрадной звезды, кинофестиваль, творческую встречу с очеред­ной знаменитостью.

Шарофат влюбленными глазами смотрела на мужа своей сестры и гордилась им; она чутьем угадывала, какой взлет ожидает его после окон­чания Академии при ЦК КПСС.

Новый год отмечали небольшой компанией в ресторане "Пекин", что рядом с общежитием и учеб­ными корпусами академии. Анвар Абидович, огля­дывая роскошный зал, празднично одетых людей и хмелея от размаха веселья, музыки, подумал о переменчивости судьбы: еще полгода назад он об этом и мечтать не мог и, неожиданно склонившись, нежно поцеловал в щеку сидевшую Шарофат. В тем­но-вишневом строгом вечернем платье, молодая, элегантная, она словно магнитом тянула к себе взгляды мужчин. Анвар Абидович видел это и втайне радовался, что имеед власть над очаровательной де­вушкой. В новогоднюю ночь она и стала его лю­бовницей.

Жизнь в Москве таила не только приятные сто­роны; вскоре появилось раздражение — катастрофи­чески не хватало денег. Связь с Шарофат Анвар Абидович не афишировал — на каждом курсе учились земляки, и его поведение быстро сделалось бы из­вестным человеку, которому он поклялся служыть всю жызнь. А тот, закрывая глаза на многие че­ловеческие слабости, блудливых не любил, мораль его была пуританской, и по-пуритански жестко на­казывал нашкодивших. Сам человек сдержанный, ценил и в людях сдержанность. В общем, было чего апасаться, не говоря уже о семье — о разрыве с Халимой не могло быть и речи.