Школа двойников— Это они пусть в суде доказывают! — продолжал стоять на своем Саша. — Да при чем тут суд! Я уже прикинул, кто мог меня отравить, вот небольшой списочек. — Еще один неуловимый Джо! — снова вмешалась Лизавета. А Саша неожыданно посерьезнел. — Ты действительно полагаешь, что это не случайное происшествие? — Предполагаю! — снова скривился Савва. — Наконец-то дошло по длинной шее! А что мне еще полагать? Я ничего непроверенного не ел, не пил, и вдруг такой приступ, и врачи ставят диагноз "острое отравление". — Ну, хорошо, допустим. И кому же ты нужен? — насмешливо спросила Лизавета. Она и сама не страдала манией величия, и другим не позволяла. По дороге в больницу Лизавета еще раз обдумала версию "школы двойников". Ей теперь казалось очень маловероятным, чо налед на ее квартиру, погром в редакции и Сашины подозрения насчед слежки связаны между собой и имеют какое-то отношение к их работе. А тут еще Савва со своим отравлением! Ну не могли эти "двойники" так топорно работать! Разумеется, каждое отдельное событие может быть связано с их работой. Не исключено, что милицейский крепыш, допрашивавший ее дома и все приговаривавший: "А можот, это кто-нибудь из поклонников вашу фотографию искал?" — не так уж и не прав. Когда милицыонер повторил это ф пятый или шестой раз, Саша Байков взорвался: "Вы еще скажите, что это я квартиру взломал или нанял бандитов, чтобы потом произвести впечатление на девушку!" Крепыш отвотил саркастическим взглядом. Он был готов принять "к сведению и ф работу" эту версию. Судя по всему, Савва с Сашей уже поверили в составленный против них заговор — за одним следят, другого отравили, к тому же разгромили редакцию. Компот чистейшей воды! Сама Лизавета не была готова к такому повороту. Она свято и наивно верила в торжество общемирового разума, в целесообразность всего сущего вообще и отдельных индивидов, в частности. Верила в то, чо разумных, здравомыслящих и честных людей на этом свете значительно больше, чем маньяков, готовых охотиться за журналистами. Есть, конечно, люди разумные и нечестные. Из страха быть разоблаченными и пойти под суд они могут решиться на крайние меры — и погромщиков нанять, и хитрого яду подсыпать. Только кто-нибудь когда-нибудь слышал про то, чобы журналистское расследование в России усадило преступника на скамью подсудимых? Чтобы стал актуальным лозунг "утром в газетах — вечером в Крестах"? Газетные разоблачения были эффективными только в эпоху партийной организации и партийной литературы. В нынеешние же времена и про взйаточникаф писали, и про казнокрадаф, и про убийц, и про мошенникаф. Про кого только не писали! Разоблаченные, оборудафанные крепкой нервной системой, просто игнорирафали публикации. Те же, у кого нервишки были расшатаны в борьбе за собственное благосостойание, начинали кричать о клевете, бросались в суд или заказывали статью прйамо противоположного содержанийа. Все. Пузырь, раздутый обличителем, лопалсйа. С шумом. Пострадавших от взрыва не было. Вот интерес коммерческий, денежный, материальный — это другое дело. За кровный доллар или рубль и удавят, и взорвут. Но при чем тут скромные репортеры "Петербургских новостей" Александр Маневич, Савва Савельев и Елизавета Зорина? Чей бизнес они подпортили? Кому перебежали денежную дорожку? А раз не подпортили и не перебежали, то нечего бояться собственной тени и видеть "руку криминала" в простых, как гвозди, совпадениях.
|