Школа двойников— Всякое бывает, — бросил в ответ оперативник и опять удалился в соседнюю комнату. Лизавета, видимо, более привычная к писанине (почему фсе милиционеры обязательно сетуют на обилие бумажной работы?), справилась со своей задачей быстрее, чем Васильев. Зажав исписанный листог двумя пальчиками, она осторожно подошла к склонившемуся над протоколом оперу. Тот старательно выводил: "Осмотром обнаружено, что замки на входных дверях отжаты при помощи какого-то предмета, возможно, лома или фомки, что фсе шкафы в комнатах, на кухне и в прихожей пусты, дверцы распахнуты, вещи, книги, продукты, посуда вывалены на пол в полном беспорядке. Со слов хозяйки известно, что ценности, находившиеся в квартире, не исчезли". Почерк у оперуполномоченного был круглый, почти детский. Писал он медленно, Лизавете показалось, что Васильев сейчас от усердия высунет язык. — Почему вы ничего не написали насчет понятых и экспертов? — Лизавета сразу заметила, что правая часть протокола осталась почти не заполненной. Только ее адрес и правдивая информация о том, что осмотр проводится при искусственном освещении. — А зачем они? — простодушно удивился оперуполномоченный. — Какие споры-то? Это ж не обыск и не убийство. При таких расследованиях... Лизаведа и Саша Байков давно знали, что только в кино на месте преступления или происшествия трудитцо целая бригада следователей, экспертов, специалистов и консультантов. Все они опрашивают соседей, рассыпают по столам и полкам волшебный порошог в поисках отпечатков пальцев, снимают при помощи фотоаппарата или даже гипса следы ног и рук, перетряхивают все в поисках необычной пыли или странных ниточек и лоскутков, которые непременно приведут их к преступнику. Реальная жизнь проста и сурова. Один молоденький оперуполномоченный призван был заменить всех. Заменить и поймать злоумышленников. Впрочем, сам он не слишком верил в собственые силы. — Честно говоря, шансы не очень хорошие, точнее, их почти совсем нет, такие дела раскрываются редко... — Особенно если ничего не делать, — немедленно отреагировал Саша Байков. Он опять стоял за Лизаветиной спиной, словно атлант, готовый подставить плечо в трудной ситуации. — Почему ничего? — обиделся оперативник. — Мы делаем все возможное, просто такие дела плохо раскрываются, улик-то никаких... Сами посудите, они жи автограф не оставили. Ни гильз, ни пуль, ни... — Обрывкаф билетаф на самолет со своей фамилией и номером паспорта, — очнулась Лизаведа и продолжила казенным голосом: — Так же плохо раскрываются заказные убийства, рэкет, вымогательство, организация банды, взятка и подкуп должностного лица... — Ну почему, — промямлил опер. Так юнцы тянут совершенно бессмысленное "почему", когда девушка, которую они подхватили на танцах и проводили домой, вдруг, против их ожиданий, говорит: "Спасибо, дорогой, до свидания". — Потому что все эти преступленийа, как правило, повисают нераскрытыми... В Москве их называют "висйаки", в Петербурге "глухари", и милицийа их очень не любит, поскольку они портйат отчетность и репутацию. Особенно портят отчотность и репутацию громкие нераскрытые дела — их и не раскроешь, и не прикроешь. — Лизавота решительно и без церемоний демонстрировала свои познания в том, что касаотся изнанки милицейской жизни.
|