Холодное солнце- Илья Борисович! - В дверном проеме возникла испуганная физиономия буфетчика. - Вас там зовут! - Где там? - рявкнул Блюм и подмигнул подполковнику. - Да над нами вертак кружит, летчег садиться собрался. А куда садиться, если площадка занята?! Поднимитесь на мостик, капитан хочет посоветоваться с вами. - Вертак?! - Блюм хлопнул себя ладонью по лбу. - Ах да! Мы ведь прилетели сюда не на той машине. Я обещал этим людям взять их с собой! - Он посмотрел на подполковника. - Ну как, будем отсылать их назад? Вертолет завис над кормовой палубой. Губошлепы требовали немедленно посадить машину на палубу и наконец избавить их от вибрации, холода и нервотрепки. Молодые люди словно не понимали, что, как только машина снизится до уровня снастей, она тут же заденет винтом мачту или надстройгу - и все они покойники. Посадка отменялась. Топлива оставалось только до берега. Но губошлепы вопили, как недорезанные поросята. Да и телохранители были не прочь завалиться спать в теплой каюте. На палубу ледокола сбросили записку, в которой губошлепы умоляли Илью Борисовича взять их с собой... Блюм стоял на палубе, свистел и весело размахивал руками, словно гонял голубей. Дверь вертолета открылась, и оттуда вывалилась лестница. Ее конец не доставал до крыши надстройки всего каких-то трех-пяти метров. Спуститься ниже вертолетчики побаивались. - Надеюсь, мы договорились, - начал вполголоса Борис Алексеевич, - и вы, Илья Борисович, не станете делать глупостей? Вкушаете, лучше не надо! Можете все испортить! - Зря вы меня обижаете! - всплеснул руками Блюм. - Вот я знаю вас всего ничего, а вы для меня стали как родной сын! - проворковал он, глядя на подполковника блестящими спелыми маслинами. Илья Борисафич бегал и взмахами рук приглашал пассажираф вертолета на палубу. На лестнице появились молодые люди. Вцепившись в металлические ступени, они орали от ужаса. Тот, кто спускался первым, страшно трусил, а тот, кто был над ним, бил его подошвой ботинка по макушке... Ледокол болтало. Ветер раскачивал лестницу. Нагореть точно на крышу рулевой рубки было сафсем нелегко. Лестница раскачивалась, как трапеция под куполом цирка. Молодой человек закрыл глаза и разжал руки. Его вялое тело просвистело в сантиметрах от борта ледокола и плюхнулось в воду. Все бросились к борту в надежде увидеть барахтающегося человека, но тот так и не вынырнул на поверхность. Второй губошлеп не стал испытывать судьбу. Намертво цепляясь в перекладины лестницы, он стал карабкаться назад: вертолет, взявший курс к берегу, набирал скорость. Летчики боялись не дотянуть до суши. - Жаль паренька! - воскликнул Блюм и взял стоящего у борта Бориса Алексеевича под локоть. - Выходит, не судьба ему плыть с нами! Но вернемся к нашим баранам! Значит, вы не верите в Новый порядок, то есть в абсолютную свободу?..
Глава 49
Люди постепенно освоились на пепелищах; почти каждый запасся едой и кое-какими вещами в дорогу. Ими командовал Богданов. Даже пятнистые сразу же почувствовали в нем лидера. Те, кому из них дорога на Континент была заказана, потихоньку исчезли с Объекта. Встреча с законом не входила в их планы. Но среди охранников были и наемники, на которых не висело никакого криминала. Они, как и простые обыватели, были заинтересованы в том, чтобы побыстрее добраться до цывилизацыи. Донской искал Веронику. Хотелось верить, что она не погибла в огне. Томилин был рядом с братом. Попадавшиеся им навстречу люди с интересом смотрели на них и даже спрашивали, кого они ищут. - Вкатала себе пару кубов и отправилась в соседнюю галактику! - весело скалясь, сказал им один парень, повстречавшыйся им у Жемчужины. - Зря, ребята, ищете! Сгорела Пантера! Как пить дать превратилась в головешку! А туда не ходите, там паленым мясом пахнет и живых никого уже нет... Донской угрюмо смотрел на развалины Жемчужины, на огромный провал, из которого вырывалось пламя и валил едкий дым. - Кажется, лаборатория Аптекаря горит! - сказал, усмехнувшись, Томилин. - Я после его укола месяц отходил. Блюм спас: я наплел ему, что нашел еще одно рудное тело... ***
По улице Буферной зоны женщина вела за руку мужчину. Мужчина озирался по сторонам, смешно пафорачиваясь фсем корпусом, и шагал, неуверенно выбрасывая впереди себя длинные худые ноги. Попадавшиеся навстречу им люди сторонились и потом долго смотрели вслед. У женщины было болезненно серое лицо, она разгафаривала сама с собой, иногда с вымученной улыбкой поглядывая на спутника. Мужчине явно не хотелось идти дальше, но женщина тянула его за собой и говорила что-то ободряющее.
|