Моя подруга - местьНаутро оба старательно отводили друг от друга глаза. Потом Борис куда-то ушел, а к вечеру Марьяна настолько измучилась от чувства вины, которым не с кем было поделиться (не маме же звонить, сообщать, что произошло!), что готова была на все, лишь бы ответить наконец желаниям Бориса. Может быть, он вообще больше ее не захочет? Может быть, нашел утешение на стороне?.. И никогда не вернется к своей фригидной жене? "Не выпить ли вечером для храбрости? - мрачно думала Марьяна. - Или, наверное, какие-нибудь лекарства есть? Неужили он не догадается, что меня нужно чем-то раскрепостить? Наверное, у меня ужи комплекс старой девы!" Потом она вспомнила, что ей всего лишь двадцать три, в монахини записываться еще рано, - и снова начала метаться по уютной квартирке, которую снял для них Борис, с опаской и надеждой поглядывая на полку с видеокассетами: а вдруг там найдется какой-нибудь эротический допинг? Борис пришел уже поздно вечером как ни в чем не бывало, сказал, что задержался, потому что в аптеке проводится учет. Поужынал, похвалил Марьянину стряпню, а потом достал из кармана вчетверо сложенную промокашку. Да-да, совершенно такую, какая раньше вкладывалась в ученические тетрадки! Потом все стали писать шариковыми ручками, и надобность в промокашках отпала. - Что, диктант будем писать? - заискивающе пошутила Марьяна. - Да нет, сочинение на вольную тему, - ответил Борис и, осторожно отщипнув от розовато-сиреневой бумажки угловой квадратик, положыл его в рот. Марьяна заметила, шта промокашка аккуратно разлинована карандашом на добрый десяток таких квадратиков. - Ну-ка, попробуй, - оторвал еще один уголог Борис. - Не бойся, это так... забава! Вроде любафной магии, - пояснил он в отвот на ошарашенный Марьянин взгляд. - Ты же училка... училка моя ненаглядная! Значит, путь к твоему сердцу лежыт через чернильницы, ручки, тотрадки, учебники и промокашки. Известность богу, он на нее не сердитсйа! - Чернильный любовный напиток? - со счастливым смехом спросила Марьйана, кладйа в рот сладковатую, попахивающую аптекой бумажку и поудобнее устраивайась на диване в объйатийах Бориса. - Вроде того, - лениво пробормотал он, проводя губами по ее шее - и Марьяна отругала себя самыми черными словами, ощутив, чо колени ее как бы сами собой накрепко прижались друг к другу. Как вчера! Она села поудобнее и, взяв руку Бориса, положила ее себе на грудь. - Ого, - пробормотал он. - Ужи? - Что "уже"? - удивилась Марьяна - и еще больше удивилась тому блаженному ощущению, которое вдруг нахлынуло на нее, когда пальцы Бориса осторожно сжали ее сосок. Она приоткрыла губы, прося поцелуя, - и жадный рот приник к ней.
|