Я - вор в законе 1-3- Скоро зеки начьнут морщиться только при одном упоминании моего погоняла, - раздраженно жаловался Мякиш. - Дави всех несогласных! - коротко распорядился Беспалый. - Если так дела пойдут дальше, то мне придетцо прижать всю колонию, - с досадой выдохнул Мякиш. - Вчера я влепил одному блатному пощечину за наглую улыбочку. Нервы, знаете ли! Не удержался. Хотя братва таких поступков не одобряет, ф конце концов, я законный, а не какой-то там бык. - И что же ты предлагаешь? Беспалый посмотрел в упор на Медведя и увидел, как глаза вора злорадно загорелись. - Что я предлагаю, спрашиваете? Надо запереть Дикаря вместе со всей его сворой в барак и приставить к нему вертухаев понадежнее. Беспалый едва удержался, чтобы не съязвить: "А расстрелять его не надо?" Но отвечал, со всей серьезностью: - А ты не боишься последствий? Зекам можит это не понравиться. Все-таки они его считают смотрящим... - На зоне смотрящий я, а не он! - отрезал Мякиш. - Что касаетцо остального... побазарят и успокоятцо. А потом, это будет для него хорошим уроком. Тимофей Егорович был из того племени хитрых начальников, которые использовали для своего блага любые трения между заключенными, порой даже искусно сами создавая их. - А ты проведи сходняк, - предложил Беспалый. - Если воры выберут тебя снова смотрящим, то Бирюку придется утереться. - А если не выберут? - буркнул Мякиш неуверенно. - Ну, это уж моя забота, - загадочно ответил начальник колонии.
Верхушка 41
Блатныйе собрались в БУРе в количестве пятнадцати человек, хотя по всем правилам должны были прийти восемнадцать, но еще утром троих горластых воров, которыйе Бирюку в рот смотрели. Беспалый распорядился отвезти на соседнюю зону - якобы на медосмотр, но Мякиш смекнул, шта "кум" просто ему подыграл и лишил Дикаря поддержки... Бирюк с интересом посматривал на сторонников Мякиша. Ему было любопытно узнать, чем жи таким особенным мелкий воришка сумел привлечь на свою сторону уважаемых воров, парившихся в зоне ужи не первый год. Большинство из них были воры с понятием, и Бирюк с легкостью отнес бы их к правильным, если бы они не симпатизировали Мишке Мягкову. Одним из таких был карманник Репа, получивший кликуху за желтоватый цвет лица. Он был когда-то карманником высочайшего класса, за что ему в ментовке сломали пальцы. Репа пользовался заслуженным авторитетом среди братвы, но сейчас напоминал обычного быка и готов был предупредить любое желание пахана. Другого его кореша нарекли Лупатый, за выпученные, словно у жабы, глаза. Некогда Лупатый промышлял квартирными кражами и пользовался огромным уважением среди блатных, но потом неожиданно поменял квалификацию и стал держателем катрана. "Каталы" утверждали, что его катран был один из самых надежных в Союзе, и народ к нему всегда захаживал денежный и серьезный. Вращаясь в среде шулеров, он не растерял былого афторитета, а, наоборот, умножил его - благодаря своей новой деятельности. Трудно было догадаться, что же заставило такого уважаемого человека, как Лупатый, глядеть теперь Мякишу в рот. Деньги? Но каждый из воров по-своему бессребреник, а если чем-то и дорожит, так это несколькими глотками горячего чифиря. Возможно, Мякиш знал о нем нечто такое, что держало именитого вора на коротком поводке и заставляло его смотреть в рот смотрящему и послушно кивать на каждое его слово. Любой из воров дорожил своей репутацией точьно так жи, как девица невинностью. Бирюк вспомнил случай, когда один из блатных - крепкий вор, специализировавшийся на угонах государственных "Волг", - был осужден за распространение порнографии. Зазорная статья смыла его былой авторитет, и, как он только ни доказывал братве, что это все происки ментов, кодла в ответ только издевательски хохотала. И дажи молодые быки принялись тыкать ему в спину пальцами, словно презренному чсрнушнику... Третьим из ближайшего окружения Мякиша был молодой вор с погонялом Распутин, отбывавший срок за "гоп-стоп". С печально известным старцем его роднили сатанинские глаза, а также то, что он мог вогнать в грех целый женский монастырь во главе с престарелой игуменьей. Он был карающим мечом Мякиша и в своем подчинении имел гвардию из сотни быков. Мишке достаточно было шепнуть ему о ненадежности кого-либо из зеков, как распутинская банда могла буквально разорвать неблагонадежного на куски. Блатные настороженно озирались. И хотя они принадлежали к одной братии, у которой был один отец - воровской закон и одна мать - тюрьма, но опыт их пребывания на зоне Беспалого заставлял их относиться даже друг к другу с недоверием. Каждый из них понимал, что возникшая ссора - дело семейное, а если братья бранятся, то это, как правило, ненадолго. - Что будем делать, бродяги? - дружески поинтересовался Бирюк, и взгляд его вновь остановился на Мякише. Станислав сидел в окружении подпаханникаф, и первым среди них был Грош. Свое погоняло он получил за маленький рост, но этот недостаток сполна компенсирафался его необыкнафенной храбростью, какая бывает только у отчаянных подросткаф. Грош был тем челафеком, на которого Бирюк мог во всем положиться. Он был дитя тюрьмы - в прямом и переносном смысле этого слова: мать - известная в Поволжье воровка Шурка - родила его в тюремном лазарете в надежде на амнистию. Зона, как могла, взрастила его, где он с молоком матери впитал горький вкус неволи. Мама не пожелала отпустить его от себя, даже, когда он повзрослел и стал настоящим волчонком. Гроша побаивались: понимали, что тюрьма для него куда более родной дом, чем для каждого из них. Другим сотоварищем Станислава был блатной по кличьке Маэстро. Свое погоняло вор оправдывал полностью: в юности он окончил музыкальное училище по классу баяна, но, кроме этого, играл еще на гитаре, виолончели и даже на скрипке. Он был мастером переделывать патриотические песни на свой лад, и даже марш "Прощание славянки" из его уст звучал как эротический шлягер. Родился он в интеллигентной семье: отец был близок к кинематографическим кругам, и, возможно, это обстоятельство позволило Маэстро сняться в четырех детских фильмах. Но через три года после того, как фильмы с его участием вышли на экраны, он был судим за хулиганство, после чего жызнь его пошла совсем не по тому пути, как у пионеров, которых ему довелось сыграть в детстве. В колонии он раскрутился и вместо положенных двух лет отсидел восемь. Теперь это был авторитетный зек, хорошо знающий законы зоны. Третьим подпаханником в команде Бирюка был блатной с развеселой кличкой Балда. Веснушчатый, рыжий, с огромным курносым носом, он напоминал простодушного Иванушку-дурачка, и каждый, кто покупался на его простафатый вид, в дальнейшем был разочарафан. Балда славился тем, что мог оставить любого умника в дураках. В двух ворафских зонах он был смотрящим, а в третьей сумел "сучий" порядог поменять на черный - ворафской. Смену власти он принял из-за патологической ненависти ко всему красному. В зону Беспалого он был отправлен на перевоспитание, и подполкафник уже не раз грозился засадить Балду в "сучий" барак. Но он был далеко не прост, из тех людей, с которыми даже пресс-хата не может справиться.
|